И вижь, како ти лукавый уже отскочи, яко побѣду и натрыжненые улучивь, видя обнажены боготканыя одежда. По семь же пакы Господь, глагола къ Адаму: «Се Адам бысть яко единъ от нас»,[10] поруганиа ему образ дая, рекше: «Гдѣ ти бѣ съвѣтъ льстиваго диавола, рекшая ти: “Будета акы Богъ”, се уже не токмо нѣси яко аз, нъ и чьсти моея обнажился еси и смертную язву и суд приимеши, яко земля еси и в землю поидеши», и прочие.[11]
Что же ли мнѣ, брате, Иаковъ и двѣ женѣ его, Лия и Рахаль,[12] иже тако почитати, а не искати по духу! Яко образ имѣа Иаков, въ всѣх благ, якоже бо Богъ двоя люди имѣ, израильтескыя и иже от языкъ, да убо израильтестии людие покров имѣаху на сердци, се же есть, о невѣрѣ прилѣжаху, а еже от языкъ вѣрною облежаху добротою, тако Иаков двѣ женѣ имѣ, Лию убо въ образ израильтескых людий, тѣмь и очима болна бѣ, понеже израильтестии людие покров имѣаху на сердци, и Рахиль, — иже от языкъ людие, того и красну блаженое Писание его глаголет, яко тѣм иже от языкъ людие вѣрною добротою приспѣваху и, Спасу вѣровавше правдою, ис корене исторгоша лесть, образ же сему бяше Рахиль, того ради и отча идолы окраде.[13]
Что ми хромота Иаковля, еда печаль ми, аще храмлет! Иаков бояшеся Исава, брата своего. Дерза убо творя Богъ Иакова, брася с ним, яко «съ Богомъ укрѣпился еси, а съ человеком не можеши». Пакы же образ бяше Иаков Божиа Слова въплощению. Сего ради и стегну ему утерпѣ,[14] понеже Божие естество крѣпчаи человеча естества бяше.
Что же ми Зарою и Фаресом! Но нуждюся и увѣдѣти прѣводнѣ. Егда тщеславие и тои есть? Провозвѣщениа бо яже о Зарѣ и Фаресѣ, двоих людии: Форесъ убо — израильскых, Зара же — тѣх, ижо от языкъ. Того ради убо Зара прежде выложи руку, иже преже Закона житие показа. Преже бо Закона бѣаху нѣции богочестиемъ облежаще, не по Закону, но по вѣрѣ живуще. Червленаа же вервь — възвѣщение то бѣаше преже Закона бывших жертвъ, яже сотвори Авель, Енох, Ной, Аврам. Тако оному руку въвлекшю, се же есть — оному отшедшу благочестиа, изыде Фаресъ.[15] Среда бо есть Закон тѣм же и бяше прежде Закона. Иже по Законѣ положим Лию, яко несовершену по благочестии рещи, и да како списатель, ясно пиша, рече: «Бѣ мужь вазнив»?[16] Почти предлежащее речение и обрящеши истинну, рече бо: «и бѣ Господь с нимъ».[17]
О Озарѣ и Фаресѣ. Ибо о семъ Божественое Писание сказа, въ первых книгах Моисиовых пишет, еже о Авраамѣ и о прочих, поминаеть же Иуду, от негоже по плоти Христос Богъ нашь, како Фамара, сноха его, и того прелести, блудническымъ образом украсившеся. Но да не потязает же ся о семь Иуда, не бо бяше блудникъ тъ, ни вѣдый сего сътвори, глаголю же, ни Фамара, аще и вѣдущи съвокопися, не бо прелюбодѣйства ради та изволи совокупитися, но дѣтотворениа ради. Поятъ убо Иуда, — глаголет Писание, — жену от хананѣй, ейже имя Висуя, и влѣзе к ней, и заченши роди сынъ и прозва имя ему Иръ, и потом пакы роди сынъ и нарече имя ему Аунанъ, и приложивши еще роди сынъ и прозва имя ему Силомъ. Приведе же Иуда жену сыну своему Иру, первеньцу, ейже имя Фамара. Бысть же Иръ, первенець Иудинъ, золъ пред Богомь, и уби и Богъ. Рече же Иуда Аунану, сыну своему: «Влѣзи к женѣ брата своего и поими ю и въстави племя брату своему». Разумѣв же Аунанъ, яко не себѣ ему племя, и бысть егда влѣзе къ женѣ брата своего, пролий сѣмя на землю, да не будет племене брату своему. Разумѣв же, золъ ся явися пред Богомъ, понеже сотвори се, и уби сего Богъ. И рече Иуда Фамарѣ, невѣстѣ своей: «Иди и сѣди в дому своему, дондеже великъ будет Силомъ, сынъ мой». И шедшии же Фамара сѣдѣ в дому отца своего. Минуша же дние ей, умре Висуя, жена Иудина, и утѣшився Иуда, и взыде ко стрегущим овець его сам.
