– Сидеть можете?
Вадим сел на тележке, осторожно шевельнулся и прислушался к своим ощущениям.
Внутри всё горело.
Нет, это как-то тривиально. Бывает, с мороза опрокинешь стопочку, да под острый чили, который шикарно готовит мама, – и тоже внутри всё горит. Хорошо так горит, по телу разливается приятное тепло, и на душе благостно…
Сейчас всё горело так, словно Вадима бросили в топку крематория, где он был испепелён заживо, а потом выдернули обратно и каким-то чудовищным некромантским заклинанием собрали-слепили заново.
В общем, ощущения – застрелись.
Хочется орать в голос, биться в истерике и навзрыд жаловаться кому-нибудь доброму и понимающему, кто правильно оценит всю невозможность того, что с тобой произошло, всё растолкует, и объяснит, и посоветует, как избавиться от этого дикого кошмара…
– Как самочувствие?
Вадим осторожно пожал плечами.
Была абсолютная уверенность, что каждое движение после ТАКОГО должно причинять невыносимую боль.
На самом деле, эта фантомная боль уничтоженного организма была равномерной и статичной, независимо от движений, но шевелиться всё равно было страшно.
– Объект не может адекватно оценить своё состояние, – сообщил диктофону Панин. – Однако целый ряд признаков указывает на сильнейший стресс, вызванный ПЕРЕМЕЩЕНИЕМ… Фамилия, имя, отчество?
– Вадим Николаевич Набатов.
А голос ничего так, не сгоревший, вполне нормальный, разве что заметно хриплый от переживаний.
– Возраст?
– Двадцать три года.
– Так, уже хорошо! – обрадовался Панин. – Амнезии нет, это отличный признак… Уровень, сектор?
Вадим машинально втянул голову в плечи и зажмурился.
Ну и что сказать товарищу в скафандре?
За неправильный ответ на этот вопрос его убили.
Вот этот самый товарищ и убил. И ладно бы просто выстрелил в голову, по обыкновению приличных негодяев, а то ведь буквально разложил на атомы!
И лицо вроде доброе, и в своём странном костюме похож на героя-космонавта…
Но товарищ явно недобрый.
Это он ударил по кнопке, Вадим всё помнит.
– Не можете ответить, с какого вы Уровня? – огорчился Панин. – Что же это получается, избирательная амнезия?
– Пацан боится, – поделился соображениями сержант Мусаев. – Может, он боец «реконов»?
– Вы солдат Реконструкции? – живо ухватился за эту мысль Панин. – Если так, не волнуйтесь: вы сейчас идёте по программе Эксперимента как особо важный объект, так что вашей безопасности ничего не угрожает. Кстати, извините, сразу не представился: я Алексей Панин, научный руководитель экспедиционной группы, это мои коллеги, Евгений и Сергей, этот суровый человек – сержант Мусаев, наш начальник конвоя, а эти двое…
