- Не я. Когда все будет готово, суд пришлет наблюдателей. Тогда любая находка, способная оказать влияние на ход расследования, будет официально зарегистрирована, и никто уже не посмеет усомниться в ее подлинности. Ваша находка заставляет думать, что в убежище могут обнаружиться веские доказательства, которые решат дело в ту или иную сторону.
-Каким образом, отче?
- Дело в том, что еще во времена беатизации1 Блаженного Лейбовица сомнение вызывал ранний период его жизни - до того, как он стал монахом и священником. Противники беатизации особенно напирали на допотопную биографию Лейбовица и еще утверждали, будто он разыскивал пропавшую жену недостаточно усердно, и в момент произнесения им монашеского обета она могла еще быть жива. Такое, конечно, случается, и иной раз на это даже смотрят сквозь пальцы, однако суть в другом. Главное, что адвокат дьявола - обвинитель в церковном суде - пытался заронить сомнение в человеческих качествах вашего основателя. Мол, он стал монахом и принял обет, не удостоверившись в исполнении своих земных, семейных обязанностей. В тот раз сомневающиеся потерпели поражение, но они могут попытаться вновь. Однако если найденные вами останки действительно... доминиканец пожал плечами и улыбнулся.
Френсис кивнул.
- Это позволит установить время ее смерти.
- Да. Еще в самом начале войны. Мое личное мнение, что записка из ящика написана самим Блаженным. Или это очень искусная подделка.
Френсис покраснел.
- Нет-нет, - добавил инквизитор, - я вовсе не думаю, что вы можете иметь какое-либо отношение к подобному мошенничеству.
На самом же деле послушник просто вспомнил, как отнесся поначалу к почерку писавшего записку.
- Расскажите, как это произошло? Как вы обнаружили то место? Я должен знать все подробности.
- Все началось с волков...
Доминиканец принялся записывать. Через несколько дней после отъезда посланца дом Аркос вызвал к себе брата Френсиса.
- Ну как, ты не передумал относительно своего призвания? - ласково поинтересовался он.
- Нет, господин настоятель. Простите мне мое несносное тщеславие...
- Бог с ним, с твоим тщеславием. Так ты хочешь стать монахом или нет?
- Да, господин мой, хочу.
Аббат просиял.
- Ну вот и прекрасно, сын мой. Мы тоже убедились в твоем призвании. И если ты готов посвятить свою жизнь служению Господу, пришло время принять обет. Дом Аркос помолчал, всмотрелся в лицо послушника и разочарованно спросил: Что такое? Ты не рад? Эй! Что с тобой?
