Предоставлять им такого удовольствия не было никакого желания, поэтому мы шарили по закоулкам машины в полной темноте.
Маленький атомный взрыв внутри салона сделал свое дело. К тому моменту, как мы разобрались со всей одеждой, собрав ее по щелям и углам, вой снова прекратился. Мы переводим дыхание и пытаемся понять, кто же стучал в окно.
«Поймаю, убью!»
Я кое-как натягиваю на голое тело брюки. В этот момент вой возобновляется. Достаю из кармана телефон. На синем экранчике горит имя сына.
Смотрю на принцессу. Она уже сидит на своем месте, на кресле водителя. В темноте не видно ее лица. Но голос явно дрожит. Бедная, испугалась! Трусиха.
— Что ты смотришь? Ответь!
— Мне надо выйти из машины, я не могу так разговаривать.
— Выходи.
Вместе с открытой дверью в салон машины врывается вечерняя прохлада и рой комаров. Хочу закрыть за собой дверь, но Марина просит:
— Оставь, пусть немного проветриться салон.
— Хорошо.
Выхожу на улицу в одних брюках, с голым торсом и уже на ходу раскрываю панельку телефона.
Слышу далекий и резкий голос сына: «Па, перезвони мне!» И тут же отключается. Вот они, дети двадцать первого века! Никакого уважения. Ни тебе — здрасьте, ни тебе — до свидания. Одна сплошная — экономия. И в груди вместо радости общения с сыном у меня поднимается волна раздражения. Ну какая ему разница? Ведь все равно за разговор плачу я.
Пока набирается номер, осматриваюсь, чтобы увидеть тех подонков, которые обломали нам весь кайф. Но если они есть, то спрятались где-то в кустах. Отсюда мне видно только красный огонек сигареты в салоне машины. Марина закурила. Успокаивается.
А вокруг никого! Хоть ты тресни! Ну ни одной души!
Только небо, река и ласточки. Летают где-то рядом и надрывно кричат. Гоняются за кем-то на линии берега…
Наконец, мой телефонный сигнал проталкивается через тысячи километров и раскрывает окно, скорее форточку, к моему сыну. Я снова слышу его голос.
— Привет, пап!
— Привет, сын! Почему вы мне так долго не звонили?
Странно! Сколько раз я представлял себе этот разговор с ним, а тут вместо того, чтобы сказать о самом главном, о том, как я соскучился по нему, я спрашиваю у него такие глупости. И так ведь понятно. Не было денег. Но…
— Ну, па! Чё звонить-то! У нас все хорошо! Вот только что вернулись с экскурсии! Ездили в Одессу! На самом деле мне некогда, па! Давай, пока!
— Подожди, подожди! — ору я в трубку. — Что значит пока?
— Ну, хочешь вот с мамой поговорить.
— Давай.
