— Позже, — сказал я ей. — После моего отпуска.
— Ну смотри, я могу и передумать, — произнесла Татьяна, глядя на меня своими чуть раскосыми глазами и уже изображая ревность.
А я смотрел на декольте и думал в ответ: «Наивная, это я могу передумать!» — а вслух добавил:
— После отпуска, Татьяна. После отпуска!
И вот это случилось.
Марина сказала мне: «Пусти! А то закричу!» — и я от отчаяния побежал к Татьяне. Наверное, не сразу. Я еще несколько дней промучился перед молчащей трубкой телефона, все еще порывался что-то сказать Марине, но меня постоянно останавливал холод ее слов: «Пусти! Закричу!.. Пусти! Закричу!.. Закричу! Пусти!..»
И рядом стояла Татьяна.
— Ну что? Отпуск закончился! Ты же обещал!
— Ты что действительно хочешь заняться со мной сексом?
— Хочу.
— А зачем? У тебя что мужиков нет?
— Есть, но я хочу тебя.
Самураи не могут отказать женщине. И я согласился.
Удивительная все же вещь человеческая память.
Я с легкостью могу вспомнить любой момент наших встреч с Мариной. Любой, до мельчайших деталей, все четыре года наших отношений я могу воспроизвести в красках, что называется «от и до», а вот ту встречу с Татьяной помню с большим трудом. Только какие-то невнятные детали. Видимо, действительно, мозг ограждает человека от всех неприятных моментов.
Помню, было много водки. Какая-то закуска на столе. И семь ее сумасшедших кошек, которые постоянно норовили залезть между нами. Они чувствовали себя хозяева в доме, поэтому делали что хотели. Сначала кошки прыгали к нам на стол, а потом в постель. И поэтому в комнате везде была их шерсть. На губах, на волосах, на руках. Я брезгливо отодвигал кошек от себя, а Татьяна гладила их и пыталась убедить меня, что они такие хорошие и греют ее зимними вечерами. А я начинал медленно их всех ненавидеть, всех скопом: и Татьяну, и кошек — и все больше не понимал, что же я здесь делаю.
И я начинал еще больше любить Марину, потому что она также ненавидела кошек, и я любил ее еще больше именно за то, что в ее доме никогда не будет кошачьей шерсти.
А потом меня изнасиловали. В грубой и циничной форме. Просто использовали по назначению. Как самца. А что я хотел? Любви?! Так ее ведь никто не обещал. «Хочу, чтобы ты взял меня сзади! Сверху! А теперь я сверху! Хорошо! О боже, как мне хорошо!» Оргазм. Или симуляция оргазма. Немного полежали для проформы, обнявшись. «Спасибо, все было замечательно!»
— Ну ладно, мне пора!
— Пока, увидимся на работе.
Она улыбалась и смотрела на меня, как на свою собственность. Как на еще одну завоеванную вершину. Не самую сложную, между прочим. И напомнила мне о работе. Интересно зачем?
