Столичный рынок, г. Якутск. 25 мая 2014 г.
Водитель тихо прошептал на ухо девушке-кондуктору, чтобы она не брала проезд с пожилых женщин за проезд.
Когда Марфа Спиридоновна протянула деньги и услышала «платить не надо», хотела возмутиться, что, я не в состоянии рассчитаться, но высказаться ей не дала подруга. Ухватила её под локоток и, моргнув весельчаку-водителю и девушке, вывела подругу из автобуса.
На улице Марфа Спиридоновна достала из сумки веер и начала обмахиваться.
— Жарко, — обратилась она к подруге. — И лето такое же будет.
— Дождливым будет лето, — ответила подруга с видом, что причастна к какой-то тайне.
— Ага, Матрёна, он тебе сказал, — указала Марфа раскрытым веером в небо.
— Дочка сказала, — гордо выпрямилась Матрёна, — она у меня учёная, метеорологией занимается.
Подруги пошли на рынок. Одна искала спасения от духоты, обмахиваясь веером; другая укрылась от солнечных лучей под лёгким летним зонтом с красочными рисунками.
Перебрасываясь короткими репликами, то справляясь о здоровье близких, то интересуясь об успехах внуков, окончившими хорошо учебный год, женщины направились к торговым рядам.
Звуки чужой, незнакомой речи обволакивали слух и казались песней нестройного не спевшегося хора; каждый звук звучал отдельно от остальных, иногда забираясь в высокий регистр, то начиная звучать басом; тихое тремоло женских голосов срывалось в брюзгливое глиссандо и внезапно обрывалось, едва достигнув щемящей сердце чистоты звучания; мужские же голоса, экспериментируя с диминуэндо и крещендо, выдавали с блеском фальшивый диссонанс с форшлагами фраз, акцентируя внимание на недосказанности и недоговорённости. Если бы не ставшие почти родными лица продавцов-китайцев, то по общему фону криков, наслаивающихся один на другой, «тёсева, все товалы тёсева!», «култки, майки, лубасаки!», «больсая скитака!» — с лёгкой уверенностью можно было бы предположить, что находишься где-то на шумном среднеазиатском базаре.
— Марфа, тебе не кажется, среди продавцов появилось много новых лиц? — идя между прилавков, задала вопрос подруге Матрёна.
— А они не все на одно лицо, — прыснула Марфа. — Китайцы и есть китайцы.
— Не скажи, — не унималась подруга, проходя мимо одного прилавка. — Вот здесь торговала китаянка Люба, мы три года знакомы, скидки хорошие делала. Сейчас вместо неё мужик.
— Да уехала твоя Люба домой семью проведать, — предположила Марфа. — Мужчина её сменил.
— Да нет же! — тихо прошептала Матрёна, будто боясь, что её подслушают. — Моя соседка тоже говорит, много новых лиц на рынке, старые продавцы куда-то исчезли. Она тут трудится помощницей у одной китаянки.
