— Здравствуйте, — выжидательно начинает она.
Ярко-рыжие, крашенные в салоне красоты, волосы. Впрочем, слово «красота» здесь неуместно. Приветливое лицо улыбается.
«Приятная женщина», — думает он.
Ему нравится, как она держится, ее плечи, грудь.
— Привет, прекрасная незнакомка. — В ход идет магнетическая улыбка, и он почти физически чувствует, как ее женская суть сдается ему без боя. Многие женщины бывали сражены его красотой, но еще сильнее действовал на них его стремительный натиск. Далеко не все мужчины способны на это. Энергия. Сила. Он находил особый шик в таком стиле поведения. И редко встречал отказ.
Кроме того — кресло. Когда женщины видели красавца-мужчину в инвалидном кресле, у них возникало желание узнать, каков он в роли любовника. Как ни странно, уродство не только не отталкивало их, но даже возбуждало любопытство. Привлекало к нему внимание. Он предполагал, что срабатывает материнский инстинкт. И знал, как пользоваться своим положением. На этом основывалась дальнейшая игра. Манипулировать этими примитивными тварями было проще простого.
— У вас замечательное место, — сказал он все с той же улыбкой, продвигаясь вперед и разглядывая ее грудь. Его глаза мгновенно загорелись желанием.
Она с готовностью ответила:
— Спасибо. Что вас интересует? — Лицо мужчины в кресле показалось ей знакомым, но вспомнить, где его видела, она не могла.
— Я коллекционирую все, дорогая, — фамильярно сказал он, — абсолютно все.
— Что ж, у нас много разных вещиц, — с воодушевлением произнесла она, обведя рукой загроможденный вещами магазин.
— Я не сомневаюсь. — Он сверлил ее глазами, придвигаясь ближе.
— Вы собираете стекло?
— Я собираю все, что только можно вообразить. Декаданс, барокко, рококо, ренессанс, постмодернизм, майя, ацтеков...
Она рассмеялась.
— Хорошо, тогда посмотрите. — Ей было около сорока.
— Спасибо, я посмотрю.
Его взгляд наткнулся на старый масляный вентилятор из четырех пластинок, точно такой же, как в материнском доме, раздувавший тогда пыльные занавески над портретами умерших техасских родственников в серебряных рамках. Сразу вспомнилось, как по вечерам он усаживался в кухне и слушал по радио ночную танцевальную музыку из Амарилло. Хрипящий приемник стоял на белой полке над раковиной, а вечно капающая из крана вода пробивала фарфор до дыр. Была ли эта рыжеволосая такой же сладкой, как мама?
— У вас просто замечательно, — промурлыкал он с кресла.
— Спасибо. — Она уже оценила его обаяние.
