— Жорка! Ты что ли?!
— Н-да… — недовольно ворчит мой спутник.
Девушки отлетают в стороны, опадая со стивовых плеч, как осенние листья.
— Где ж ты пропадал? — кидается он к нам, нависая надо мной рыжебородой пузатой громадой. — Говорят, ты там чуть ли не отшельником живешь, только дом, да работа…
— Ну, ты же видишь, что это не так… — с явной неохотой отвечает невидимый Штерн, который судя по шебуршению за мой спиной, не спросив разрешения, запихивает свой шарф и перчатки ко мне в рюкзак.
— Девушку, гляжу я, себе завел… — говорит Стив, поверх моей головы.
— Это не девушка, это Сенч.
Спасибо, конечно… Но можно было бы нас друг другу просто представить, без лишних дефиниций.
— А-а…. ну это тебе, конечно, виднее… — так же поверху, не глядя на меня, отвечает этот девичий кумир.
— Знаешь, Стива, пойдем-ка лучше покурим. Куда-нибудь прочь с посторонних глаз. Про себя хоть расскажешь.
Тут на мое плечо ложится его рука, он наклоняется и шепчет мне прямо в ухо:
— Ступай пока без меня. Я чувствую, это надолго.
Когда я оглядываюсь, он уже шагает через ступеньку вверх по лестнице в поисках нужного ему подоконника. За ним, отдуваясь, поспешает Стивен. Девочки возбужденно перешептываются у стены. Для них мой черный ангел, неожиданный кумир их кумира — все равно, что для сказочных пиратов человек, которого боялся сам Флинт. Привел, называется, коллегу для совместной пьянки с целью перехода на «ты»… Я осматриваюсь в поисках табака. У Алекса зажата в зубах папироса, Яков посасывает трубку, у девушек, насколько я заметил — сплошь мышиные тампаксы от «Virginia slims» и «Esse». Единственные приличные сигареты ушли наверх и там участвуют в некоем долгом разговоре.
— Дай-ка мне беломору, — со вздохом обращаюсь я к Алексу.
— Во-во, — говорит он Якову, протягивая мне пачку. — Моя тоже на меня таким взглядом смотрит, когда мы вместе куда-то приходим.
— Привыкай-привыкай, Сенча, — подыгрывает ему Яков. — Мужики, они такие… Стоит чуть зазеваться, а они раз, и сваливают.
— Гады вы… — говорю я им с улыбкой.
— Гады, — самодовольным голосом подтверждает Яков.
— За что вас только девушки любят?
— А ни за что! — с видом оскорбленного достоинства заявляет он мне.
— А просто так! — в тон ему добавляет Алекс.
Мне нечего им на это сказать, и я глубоко затягиваюсь папиросой.
— Не, ты глянь, — подзуживает Алекс, — человек прямо на глазах постигает великую тайну полового диморфизма.
Я курю. Очень сосредоточенно курю.
— Все больше и больше проникается… — с видом знатока констатирует Яков.
