Откуда-то к ней снова вернулась способность говорить:
– Наденьте… на себя… что-нибудь.
Он оглянулся, словно эта мысль только что пришла ему в голову.
– Боюсь, что это невозможно. Ваша горничная забрала мои вещи, чтобы попробовать отстирать грязь.
Простыни. Она подумала о простынях, однако постельное белье оказалось погребенным под грудой штукатурки.
– А! – Он обернулся и сорвал занавеску со столбика, который покосился, будто пьяный, в сторону кровати.
Переливы мускулов на его спине и ягодицах, когда он вытянул руку, чтобы стащить кусок потертого камчатного полотна, едва не заставили Хилари лишиться чувств. Он обмотал занавеску вокруг талии и надежно закрепил ее. Темные глаза сверкнули в ее сторону из-под маски, образованной приставшей к его лицу штукатуркой. Со стороны он должен был выглядеть нелепо, подумалось ей. Но на самом деле он был великолепен.
О Боже! Слишком поздно она отвела от него взгляд.
– Вы не ранены? – осведомилась Хилари, уставившись на столбик кровати.
– Нет, мне повезло. Я не спал и потому успел вовремя соскочить с кровати.
Последовало напряженное молчание, а Хилари между тем размышляла, не объяснялась ли его бессонница теми же причинами, что и ее собственная.
– Вам нельзя здесь оставаться, – заявила она, как будто это не было очевидно и без слов.
– Да, пожалуй, тут вы правы.
Она пыталась сообразить, куда его лучше поместить. Ей придется приготовить еще одну спальню и ванну, чтобы гость мог смыть с себя штукатурку.
– Прошу прощения, – проговорила она, хотя слова застревали у нее в горле. – Для вас это должно было стать шоком.
– Я до сих пор дрожу, – сознался он и протянул ей руки. – Хотите потрогать?
Его предложение не заслуживало ответа.
– Я прикажу нагреть для вас ванну, и пока вы… – Она сделала жест рукой, стараясь не воображать себе его мокрое обнаженное тело в ванне, и откашлялась. – Пока вы приводите себя в порядок, я прослежу за тем, чтобы вам приготовили другую спальню.
Хилари не стала дожидаться его ответа и не решилась снова посмотреть ему в глаза. Она поспешила прочь, пытаясь погасить искорки возбуждения, которые его насмешливые слова разожгли внутри ее. Томительное чувство утяжеляло ее шаги, пока она разыскивала Трикси. Пробираясь по коридорам, поднимаясь по лестницам, она сурово корила себя за овладевшую ею похоть. Как ей хотелось остаться там, рядом с ним, и с глупым видом смотреть на него! И каким ужасным искушением для нее было подчиниться ему, когда он предложил дотронуться до него.
