Эта связь могла причинить неудобства и во многих других отношениях, ибо отец леди Марии, лорд Ярмут, в прошлом был чем-то вроде наставника для Давенпорта.
– Как ты и говорил, Лидгейт, нотации тут не помогут. – Стейн нарочито медленно положил обе руки на подлокотники кресла Давенпорта и наклонился вперед, выражение его лица сделалось угрожающим. – Отправляйся в деревню, – произнес он. – Уезжай из Лондона и никогда больше сюда не возвращайся.
– Что, никогда? – переспросил Давенпорт, делая вид, что все это его ужасно забавляет. В конце концов, что мог сделать ему Стейн? – Я так не думаю.
Граф осушил бокал бренди, который оставил недопитым на столике под рукой. Небольшое количество спиртного, казалось, отрезвило его, а не наоборот. С какой стати он сидел тут, в библиотеке Стейна, смиренно выслушивая его упреки? Он ведь давно уже не школьник!
«Отправляйся в деревню». Черта с два! С тем же успехом он мог бы повеситься на ближайшем дереве. В деревне у него будет слишком много свободного времени, чтобы размышлять над той зияющей пустотой, в которую превратилась его жизнь. Если он будет постоянно чем-то занят, все время пребывая в движении, то, возможно, сумеет справиться с этим демоном, хотя бы на некоторое время. Ему был нужен Лондон – Лондон с его зловонием, разгульной жизнью, доступными женщинами, бесконечными и бессмысленными развлечениями, доступными джентльмену с его состоянием и положением в обществе. Давенпорт надеялся, что его поведение убедит сомневающихся в том, что ему нечего больше предложить миру науки, который он оставил далеко позади. И все же после всех его усилий пустить им пыль в глаза кто-то до сих пор выслеживал его.
Вот и еще одна причина, чтобы остаться в Лондоне. Гораздо проще скрыться в оживленной столице, где он мог избежать слежки, сделав вид, что не заметил таинственного незнакомца, преследовавшего его. В деревне сделать это было почти невозможно.
Давенпорт сам не понимал, почему до сих пор не положил конец всей этой истории. Видимо, еще одно следствие общего недомогания, которое он ощущал с тех пор, как вернулся к своей прежней жизни.
Он поднялся, но каждое движение как будто давалось ему с трудом. После стольких бурных бессонных ночей…
Его вдруг охватила смертельная усталость, утомление, от которого защемило в груди. Бекингем предсказывал, что рано или поздно ему придется расплачиваться за свой образ жизни, и Давенпорту показалось, что его кузен прав.
