Она постояла у могилы немного. Два могильщика вежливо ждали в нескольких ярдах от могилы. Она по-прежнему игнорировала меня, когда я прошел вперед, взял горсть земли и бросил на гроб.
— Доктор Дрейтон? — обратился я к ней. — Прошу простить мое вмешательство. Мое имя Алан Стейси. Не могли бы мы немного поговорить? Я не репортер, если это существенно.
Ее голос оказался ниже, чем я ожидал. Очень спокойный и хорошо поставленный. Она сказала, не взглянув на меня:
— Я прекрасно знаю, кто вы, профессор Стейси. Я ждала вас в любую минуту в течение последних трех лет. — Она посмотрела на меня и улыбнулась и вдруг стала совершенно обворожительной двадцатилетней девчонкой. — Нам, действительно, пора убраться с этого дождя, пока он нас обоих не доконал. Это совет настоящего врача, к тому же бесплатный. Моя машина на дороге у кладбища. Думаю, вам будет полезно выпить.
Дом находился не более чем в пяти минутах езды по узкой сельской дороге, по которой она вела машину умело и на приличной скорости. Он стоял в саду площадью, примерно, в акр, окруженном березовой рощей, сквозь которую просматривался залив. По виду дом принадлежал викторианской эпохе: узкие окна и зеленые ставни, с террасой на входе. Дверь мгновенно отворилась, стоило нам подойти к лестнице. Появился высокий серьезный мужчина в черном пиджаке из альпаки с седыми блестящими волосами и в очках в тонкой стальной оправе.
— А, Вито, — сказала она, когда он помогал ей снять пальто. — Это профессор Стейси.
— Профессор. — Он слегка поклонился.
— Мы выпьем кофе в библиотеке несколько позднее, а сейчас я мечтаю выпить.
— Конечно, графиня.
Он собрался уйти, но задержался и заговорил с ней по-итальянски. Она покачала головой и ответила ему тоже по-итальянски. Он покинул холл через дверь в глубине.
— Графиня? — спросил я.
— Не слушайте Вито. — Она вежливо, но твердо пресекла мой интерес. — Он ужасный сноб. Проходите сюда.
В холле было прохладно и приятно. Пол выложен черной и белой плиткой, винтовая лестница, на стенах две-три картины, писаные маслом. Пейзажные полотна восемнадцатого века. Она открыла двойную дверь красного дерева, за которой оказалась большая библиотека. Все стены заняли книги. Французские окна смотрели в сад. В камине Адама ярко горел огонь за решеткой. На крышке рояля стояли во множестве фотографии, в основном, в серебряных рамках.
— Скотч вас устроит? — спросила она.
— Прекрасно. — Она подошла к буфету и занялась напитками. — Как вы узнали, кто я? От каноника Калена? — спросил я.
