— А где твоя соседка? — спросил он, садясь на марусину кровать.
Маруся давно подозревала, что Славику нравится Анжела, и, чтобы проверить это предположение, она ответила:
— К родственникам уехала. У неё там молодой человек.
— А, — безразлично протянул Славик, — его тусклый взгляд ничего не выразил.
— Хочешь чаю? — спросила Маруся, чтобы смягчить неловкость и угловатость ситуации. И, не дожидаясь ответа, включила конфорку под чайником, который уже успел остыть.
— А пожрать есть?
— Ой, да ты знаешь, в общем-то не особенно. Хлеб с вареньем разве только к чаю. А так ничего и нету.
Славик встал, открыл дверцы кухонного стола и внимательно изучил содержимое.
— Давай картошку пожрём.
— Да ну! Её чистить надо.
— Давай я почищу, а ты пожаришь, — у Славика даже появился блеск в глазах.
— Ну чёрт с тобой, давай.
Пока Славик чистил картошку, Маруся (это стало уже традицией) латала его форму, обветшавшую за год службы, и с удовольствием наблюдала за двоюродным братом. Это отвлекало её от мыслей о Лизе. Он чистил картошку, не делая ни одного лишнего движения, ладно, с любовью, но в то же время не торопясь — чтобы Маруся успела дочинить форму.
Потом Маруся резала и жарила картошку, а Славик слонялся по комнате, разглядывая корешки учебников и задавая идиотские вопросы. Но это ему быстро надоело и остаток времени до еды он провёл за изучением и нюханьем Анжелиной косметики.
Ел Славик жадно и самозабвенно. После картошки почти залпом выпил раскалённый чай, умудрившись при этом слопать с чаем четыре ломтя хлеба с вареньем.
— Хорошо! — сказал он в итоге. — А то у нас уже целую неделю гороховый суп и гороховая каша. Если пожиже — суп, а погуще — каша. Да и то — на воде, без мяса.
— Ничего себе! — воскликнула Маруся. — Как же так можно!
Славик не ответил. Его лицо ничего не выражало, кроме послеобеденного благодушия.
— Марусь, — сказал он вдруг, — а Марусь.
— Я за неё.
— Ты домой скоро едешь?
— В конце января.
— А, — бесстрастно протянул Славик.
— А что? — спросила Маруся.
— Да не, ничего.
«Бедняга! — подумала Маруся. — Хочет, наверно, о чём-то родителей попросить и боится».
— Может, надо передать чего дяде Боре и тёте Дуне?
— Да не, не надо. Привет передавай.
«Ну подождите у меня, — сказала про себя Маруся. Уж я вам такой привет передам!.. — Господи, Лизочка, ну что же ты не идёшь, скотинка ты эдакая!»
Вся программа визита Славика уже была исчерпана. Он пребывал в сытом блаженстве, даже не пытаясь заговорить. Маруся тоже не знала, что бы такое сказать. Казалось, всё, что она ни скажет, будет ему неприятно. Про службу — неприятно, про дом — неприятно, о себе — и самой-то неловко, на воле всё-таки, как-никак, не то что он, бедолага. Ей стало невыносимо скучно. «Как бы его выпроводить?» — свербило у неё в голове. Наконец она решила прибегнуть к хитрости.
