— Я сказала тебе, что нам нужно примириться с ним. — Она вздергивает подрагивающий подбородок. — Это мой способ примирения.
Что-то в ее лице дает Трейсу понять, что переубедить ее не удастся. Он отходит в сторону, пропуская сестру, и Грейс поспешно выходит из зала. Трейс провожает ее сердитым взглядом, а потом злобно зыркает на нас с Райсом.
— Я опустил пистолет, — говорит он. — Для меня это и так достижение.
— Да ты крутой мужик, Трейс! — подкалывает его Райс.
Наградив его неприязненным взглядом, Трейс уходит из зала. Через секунду он просовывает в дверь голову и зовет Харрисона. Тот несется к нему чуть ли не галопом.
— Не верю своим глазам. Когда он стал бегать за Трейсом? — таращусь я им вслед.
— У Трейса теперь пистолет, — отзывается Райс. — Харрисон вступил в ряды его армии.
— Мы не на войне.
— Может удастся уговорить Грейс стать двойным агентом? — задумчиво говорит Райс. Поймав мой взгляд, он коротко смеется над нелепостью сказанного и смотрит в сторону. — Однако она права. Грейс.
— В чем?
— В том, что сейчас не то время, когда следует помнить и цепляться за плохое.
Кажется, я знаю, что он дальше хочет сказать, и совсем не хочу этого слышать, поэтому я встаю, судорожно придумывая повод уйти. Но Райс опережает меня:
— Слоун.
— Что?
— Я не хочу… — он замолкает, соображая, как лучше сказать дальнейшее. — Не хочу, чтобы то, что я чувствую к тебе, всё испортило.
Я молчу, зная, что это жестоко.
— Я имею в виду, что не хочу ненавидеть тебя так сильно… как Трейс ненавидит Кэри, потому что ничем хорошим это в конечном итоге для него не закончится. Я хочу забыть о том, что случилось снаружи.
Он опять ждет, когда я что-нибудь скажу.
— Я прощаю тебя, — заканчивает он.
— Ладно.
— И это всё, что ты скажешь?
— А что ты хочешь, чтобы я тебе сказала?
— Спасибо?
— Я не просила, чтобы ты меня прощал, и мне не за что тебя благодарить.
Райс пару секунд пялится в потолок, а затем уходит из зала. Предоставленная сама себе я погружаюсь в сон, пока меня не будит отдаленный раскат грома. Когда я открываю глаза, новый раскат грохочет прямо над головой.
И по крыше стучит дождь.
Я чувствую грусть.
Такую сильную грусть, что она придавливает меня к мату. Я беспокойно ворочаюсь с боку на бок, но устроиться не могу. Такое ощущение, что всё проведенное здесь время разом легло на меня всей своей тяжестью, вцепилось и не отпускает. Может быть, если я посплю чуть подольше, то, пробудившись, буду чувствовать себя по-другому, но заснуть не получается. Снаружи бушует гроза, отчего я особенно ощущаю пустоту в зале. Ощущаю пустоту внутри себя.
