Мне просто это нужно.
— Я любил твою сестру, — произносит он.
Это так неожиданно, что мозг не сразу переваривает сказанное. Когда слова Кэри доходят до меня, я удивленно гляжу на него:
— Но я никогда… ты говорил…
— Что, думала, я сразу выложу все карты на стол? Ты была потрясена, узнав, что мы занимались с Лили сексом. — Кэри вздыхает. — К тому же, это была неразделенная любовь. Лили не знала. И никогда не узнает. Эта мысль не выходит у меня из головы. Может быть теперь, когда я признался в этом тебе, мне станет легче.
— Почему ты не сказал этого ей?
— Лили держала меня на расстоянии вытянутой руки. Ей нужен был только секс, сближаться она не хотела. Поэтому я и не пытался.
— Ты правда думаешь, что она выжила?
Вопрос повисает в воздухе. В последний наш разговор о ней, Кэри сказал, что, по его мнению, Лили выжила, но он так же сказал, играя в «Я никогда…», что никогда не любил.
— Я надеюсь на это. Мне нравится так думать.
— Она бросила меня, — признаюсь я. — Не рассказала, что уйдет.
— Ей нужно было кое в чем разобраться.
— Ты только что сказал, что вы не сближались.
— Не так, как мне бы того хотелось.
— И в чем, по-твоему, ей нужно было разобраться?
— Не знаю. Она однажды сказала, что чувствует себя беспомощной. — Он умолкает. — В ловушке. Не свободной. Я решил, что у нее обычный после-школьный я-понятия-не-имею-что-делать-со-своей-жизнью заскок. Так и было?
Завязать этот разговор было все равно что ступить в океан и с головой уйти под воду. Наше объятие теперь воспринимается мной по-другому, и я выпускаю Кэри из рук. Мое тело окаменело, и Кэри это замечает. Я практически чувствую свое имя на кончике его языка, но не даю ему возможности его произнести. Я встаю и тут же ощущаю, что мне не хватает его прикосновений.
— Мне нужно вернуться в зал, пока они не забеспокоились, — говорю я.
— Что тебе действительно нужно, так это заняться поисками прохода, через который в школу пробрался Бакстер, — отвечает Кэри.
Он прав. Вот что я должна сейчас делать. Что все мы должны сейчас делать.
— Не забудь запереть за собой дверь, — напоминает он.
Заперев дверь, я стою в коридоре.
Сестра говорила мне: мы есть друг у друга, и никто нам больше не нужен. Наше будущее — это наша свобода. Она сама крепко-накрепко связала нас вместе, внушив мне, что единственное, чего я хочу — убежать с ней, убедив меня в том, что хотеть мне больше нечего.
А потом ей стало это ненавистно.
«Я больше не могу этого выносить. Прости».
