— Отец, — говорю я.
Мой хриплый голос, раздавшийся в тишине коридора, выводит меня из состояния транса. Я поспешно возвращаюсь в медицинский кабинет и, сев на край кушетки, жду, когда сжавшая мое сердце невидимая рука отпустит свой захват. Взяв фонарик, я включаю режим слабого освещения, и луч выхватывает лежащую на столе записку для Лили. Я разворачиваю ее и разглаживаю снова и снова, пока не успокаиваюсь.
Слышит ли сестра его там, где бы она ни была? Слышит ли она его голос или шаги в своих снах? Слышит ли его, даже бодрствуя, или перестала слышать, как только ушла? Стало ли ей легче вдалеке от нас? Или, может, теперь она слышит мой голос и мои шаги? Надеюсь на это. Надеюсь, я стала ее неотступным призраком.
— Готова присоединиться к миру живых?
Я морщусь. Да и сам Кэри морщится, как только слова слетают с его губ.
— Наверное, — отвечаю я.
Он принес мне одежду из комнаты драмкружка: клетчатую мужскую рубашку и неподходящие по размеру джинсы. Я выгляжу как деревенщина. Пуговицы на поясе впиваются в живот. Я переодеваюсь в маленькой душевой в другом конце медкабинета и когда выхожу, Кэри ждет меня, чтобы спросить, готова ли я.
— Как там? — интересуюсь я. — Ну… снаружи.
— Там бродят несколько мертвых, по большей части — на дороге. К дверям школы они не вернулись, что нам на руку, — рассказывает он. — И мы снова закрыли окна, на всякий случай. Ты нормально себя чувствуешь? Ты была в своего рода отключке, когда мы принесли тебя сюда.
Голова под повязкой чешется. Да и выглядит повязка глупо, но сказать об этом было бы с моей стороны черной неблагодарностью. Одна сторона лица исцарапана и покраснела. На щеке кровоподтек. Всё мое тело за последние двадцать четыре часа зацвело синяками и ссадинами. Я ощущаю себя так, словно попала в автомобильную аварию. Кэри я говорю, что со мной всё в порядке.
— Верю, — отвечает он, после чего мы оба неловко стоим друг перед другом.
Под пристальным, долгим взглядом Кэри я чувствую себя неуютно и меня бросает в жар.
— Что? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
— Я просто удивился, что ты вызвалась туда пойти.
— Все удивились.
— Да, но пойти, наверное, должен был я.
— С чего бы это?
— С того, что так постоянно твердят Грейс и Трейс. Я не знаю. Теперь Трейс заявляет, что твоя кровь тоже была бы на моих руках.
— Глупость.
Кэри медленно выдыхает.
— Ты правда так думаешь?
— Дело не в тебе, Кэри.
— А в чем?
Я отвожу взгляд, и он говорит:
— Райс рассказал мне.
