— Вы только гляньте. — Порывшись в одном из шкафов, Трейс поворачивается к нам с внушительной бутылкой виски в руках. — Слухи оказались правдой. Так и знал, что они хранят тут заначку.
— Алкоголь? — спрашивает Харрисон, и по его тону я понимаю, что он никогда раньше не пил спиртного. Во всяком случае, уж точно не напивался. — Ничего себе!
— Откуда здесь виски? — удивляется Райс.
Трейс ставит бутылку на стол перед креслами и щелкает пальцами по этикетке на горлышке бутылки.
— Прочитай. В морозилке был торт-мороженое, но он растаял.
Грейс вслух читает написанное на этикетке:
— «Наслаждайся выходом на пенсию, Вик. Хотелось бы нам быть на твоем месте».
Вик Бергштайн. Наш седой учитель всемирной истории.
— Как думаете, наслаждается он выходом на пенсию? — спрашивает Трейс, и у меня вырывается смешок. — Я понимаю, что, должно быть, он мертв. Но мне тут вспомнилось, сколько раз я желал учителям смерти — к примеру, миссис Гуд, — и это забавно, потому что теперь они, скорее всего, мертвы, и это как… это как будто я…
Его глаза расширяются. Он словно продолжает про себя: «Я хотел этого. Я хотел, чтобы они умерли, и теперь это случилось, потому что я этого хотел».
— Они не все были плохими, — говорит Грейс. — Мне нравился мистер Форд. И миссис Лафферти. Миссис Типтон была прикольной. Уверена, она выжила. Некоторые из них прекрасно знали свое дело.
В памяти одно за другим всплывают лица учителей. Где они сейчас? Прав ли Трейс в том, что все они мертвы? А я сама когда-нибудь желала им смерти? Может ли это быть причиной того, что я здесь, а они — нет? Но затем приходит мысль о том, что они, наверное, тоже не раз желали нам смерти. Должны были желать. Какой учитель не пожелает?
Трейс опускает взгляд на бутылку.
— Так что, разопьем ее сейчас в честь того, что всё еще живы, или оставим на потом, чтобы выпить перед смертью?
— Мы не умрем, — отзывается Кэри.
— Разве не то же самое ты сказал моим родителям, посылая их на ту аллею?
— Хватит уже об этом, Трейс.
— О, я ранил твои чувства, убийца?
— Они сами предложили выйти туда, — произношу я, по-идиотски посчитав, что это чем-то поможет. Все устремляют взгляды на меня, и я тут же жалею, что не могу забрать свои слова обратно. Трейс смотрит на меня так, будто я заехала ему под дых.
— Никто не спрашивал тебя, Слоун, — говорит Грейс. — И Кэри сказал им, что на аллее никого нет.
— Но они сами предложили выйти, — тихо повторяю я. — Кэри их не заставлял.
— Знаете что? Достали вы меня все, — внезапно заявляет Трейс, и его голос надламывается. Он уходит с опущенной головой, потому что, как мне кажется, готов заплакать.
