А у нас с ним даже свидания не было.
В следующую секунду меня уже занимают другие вопросы: должна ли я ему что-нибудь после того, что между нами было? Должна ли прикоснуться к нему первой? Моя ли очередь взволновать его ласками, как он тогда меня? Я понятия не имею, как это сделать.
Мы не спеша идем по коридорам. Молча. Изредка я ловлю на себе его взгляд, и в нем читается вопрос, который он не задает. Не в силах больше терпеть эту неопределенность, я спрашиваю сама:
— Ты хочешь… ты чего-то хочешь от меня?
— Что?
— Ты хочешь… чего-то. Да?
— Что? Господи, нет. Я просто хотел поговорить.
В его голосе слышится такое же смущение, которое я ощущаю. Слава богу, тут слишком темно для того, чтобы Райс мог разглядеть мое лицо.
— О чем ты хочешь поговорить? — слабо спрашиваю я.
— Я хотел узнать, как ты думаешь… — он на секунду замолкает. — Как ты думаешь, в них осталось что-либо человеческое?
Я вспоминаю набросившуюся на меня мертвую девушку. То, какую пустоту в ней ощутила.
— Нет.
— А души? Как думаешь, у них есть души? — Райс спрашивает об этом не так, как спрашивал об этом Харрисон. Не из праздного любопытства, а так, словно ему действительно очень нужно знать ответ. — Они же умирают, а потом снова возвращаются.
— Вот именно, они умирают. Должно быть, душа покидает их с первой смертью. Они не люди, Райс.
— Откуда ты это знаешь?
— Оттуда, что я Бог.
Это вызывает у него смешок.
— Не могу перестать думать об этом. Они выглядят такими печальными после превращения. В следующую секунду после него. Они выглядят так, будто знают, что дальше произойдет, но ничего не могут изменить… а потом свет в них гаснет. Но я никак не могу отключиться от мысли, что… в эту одну-единственную секунду…
— Твои родители превратились, да?
Наверное, я всегда это знала. Я жду его подтверждения. Райс чувствует мой взгляд на себе, и его лицо кривится. Сначала мне кажется, что он плачет. Закрыв глаза ладонями, он на мгновение застывает, а потом судорожно вздыхает. Когда он опускает руки, слез на его глазах нет.
— Ты обещал мне рассказать, как узнал про инфекцию, — напоминаю я.
И он рассказывает.
— В ночь перед тем… как всё полетело в тартарары, мертвые ворвались в наш дом. Их было шестеро. Мы думали, они грабить пришли. Один из них укусил отца. Мы поднялись на второй этаж, заперлись в родительской спальне и вызвали полицию. Приехали полицейские. — Райс ненадолго замолкает. — Мертвых было больше. Мы знали, что что-то внизу пошло не так, но не знали, что именно, поэтому решили переждать наверху, пока не придет полицейское подкрепление или пока не станет безопасно спускаться. Мы забаррикадировали дверь. Мой отец… ему было плохо, но мы подумали, что он просто подавлен… а потом он сказал, что ему холодно.
