Там говорят, что вздорожали яйца И что комета стала над Невой,Любуясь, как каминные китайцы Кивают в такт, под граммофонный вой.
Сама мадам наклонна к идеалам: Законную двуспальную кровать Под стеганым атласным одеялом Она всегда умела охранять.
Но, нос суя любовно и сурово В случайный хлам бесштемпельных "грехов" Она читает вечером Баркова И с кучером храпит до петухов.
Поет. Рисует акварелью розы. Следит, дрожа, за модой всех сортов, Копя остроты, слухи, фразы, позы И растлевая музу и любовь.
На каждый шаг – расхожий катехизис, Прин-ци-пи-аль-но носит бандажи, Некстати поминает слово "кризис" И томно тяготеет к глупой лжи.
В тщеславном, нестерпимо остром зуде Всегда смешна, себе самой в ущерб, И даже на интимнейшей посуде Имеет родовой дворянский герб.
Она в родстве и дружбе неизменной С бездарностью, нахальством, пустяком. Знакома с лестью, пафосом, изменой И, кажется, в амурах с дураком…
Ее не знают, к счастью, только… Кто же? Конечно – дети, звери и народ. Одни – когда со взрослыми не схожи, А те – когда подальше от господ.
Портрет готов. Карандаши бросая, Прошу за грубость мне не делать сцен: Когда свинью рисуешь у сарая На полотне не выйдет belle Helene.*
* Прекрасная Елена (франц.).– Ред. Саша Черный. Стихотворения. Ленинград, "Советский писатель", 1960.
ОТЪЕЗД ПЕТЕРБУРЖЦА Середина мая и деревья голы… Словно Третья Дума делала весну! В зеркало смотрю я, злой и невеселый, Смазывая йодом щеку и десну.
Кожа облупилась, складочки и складки, Из зрачков сочится скука многих лет. Кто ты, худосочный, жиденький и гадкий? Я?! О нет, не надо, ради бога, нет!
Злобно содрогаюсь в спазме эстетизма И иду к корзинке складывать багаж: Белая жилетка, Бальмонт, шипр и клизма, Желтые ботинки, Брюсов и бандаж.
Пусть мои враги томятся в Петербурге! Еду, еду, еду – радостно и вдруг. Ведь не догадались думские Ликурги Запрещать на лето удирать на юг.
Синие кредитки вместо Синей Птицы Унесут туда, где солнце, степь и тишь. Слезы увлажняют редкие ресницы: Солнце… Степь и солнце вместо стен и крыш.
Был я богоборцем, был я мифотворцем (Не забыть панаму, плащ, спермин и "код"), Но сейчас мне ясно: только тошнотворцем, Только тошнотворцем был я целый год…
Надо подписаться завтра на газеты, Чтобы от культуры нашей не отстать, Заказать плацкарту, починить штиблеты (Сбегать к даме сердца можно нынче в пять).
К прачке и в ломбард, к дантисту-иноверцу, К доктору – и прочь от берегов Невы! В голове – надежды вспыхнувшего сердца, В сердце – скептицизм усталой головы.
