* * *
В прочих королевствах время колесом бежит, а тут застопорило: будто в подводном царстве на дне песок пересыпаешь.
Ослобонили Левонтия из банной кутузки, – должности никакой. Хочешь – раков под ракитой лови, хочешь – канву из девичьих узоров выдергивай… Пробовал было он баб ратному строю обучать, рукой махнул. Команды не слушают, регочут, кобылы, да и с ухватами какой же строй! Одна срамота. Скомандует «стрельба с колена», – а они крутые бока почесывают да Левонтию миловидные намеки подают. С поста-то их давно на скоромное потянуло, – держи ухо востро.
Однако он не интересуется. Не такой был солдат… Чего тут дождешься? Капустным комендантом назначат, косу отпусти, да на девок покрикивай. Кабы не Таня, магнит румяный, да не королевич, – давно бы он по лисьим кочкам домой подался: своя дверь – как гусли скрипит, чужая – собакой рычит.
Опять же с королевичем неладно. Пришила его к себе царица, ни на шаг не отпущает. В капоты свои парчовы рядит, кудри помадит. Совсем обабился, хочь в лукошко сажай. Что хорошего. Сам себя разжаловал, из парадных королевичей к бабьей царице в игрушки определился, блох ейных на перине кормит. При таком и состоять обидно.
Чистил как-то Левонтий около парадной избы двустволку, засвистал солдатский походный марш своего королевства… Услыхал королевич, по лицу словно облако прошло, задумался. Клюнуло, стало быть, – вспомнил. Царица к ему с теплыми словами, плечом греет, глазами кипятит, а он ей досадный знак сделал, не мешай, мол, слушать… С той поры Левонтия и близко к крыльцу не подпускали. Определили его за две версты в караульное помещение, дежурным бабам постные щи варить. Свисти, соловей, сколько хочешь…
Три дня варил, словом ни с кем не перекинулся. Бабам досадно, а ему наплевать. Все планы свои раскидывал, – солдатская голова его сто поверток знает. Да все за кухонный порог с отчаянной скуки поглядывает, как дохлую галку муравьи обгладывали.
На четвертый день к вечеру вызывает он через Танюшу королевича на черно крыльцо, манит его в сад, в беседку. Брови принахмурил и страшные слова говорит:
– Беда, Ваше Высочество. Нынче утром я в бурьяне, под караульной башней, штаны латал, бабий разговор ненароком подслушал. Бунтуются они, идолицы, хотят вас на муравьиную кучу в натуральном виде посадить.
Испужался королевич, за поясок схватился: «Как так? За что, про что?»
– За то, про то, что вы ихнюю царицу из седла выбили, все ихние правила порушили. У них устав твердый.
