- Фитц! Ты еще не готов?
Я мельком осмотрел себя.
- Я думал, что готов...
Моя жена прищелкнула языком на мое заявление.
- О, Фитц. Это же Праздник зимы. Залы украшены зелеными ветвями, Пейшенс пригласила Кук для подготовки торжества, во время которого нам, вероятно, придется содержать весь двор в течение трех дней, все три группы приглашенных ею менестрелей уже настраивают инструменты, а половина наших гостей уже прибыла. Ты должен быть там, приветствуя их на входе. А ты еще даже не одет.
Я подумал было спросить ее, чем ей не угодил одетый на мне наряд, но она уже рылась в куче моей одежды, по очереди поднимая один предмет гардероба за другим, рассматривая каждый и отвергая. Я ждал.
- Это, - сказала она, вытаскивая белую льняную рубашку с кружевными оборками по краю рукава. - И этот камзол в придачу. Все знают, что зеленый цвет на одежде в Праздник зимы - к удаче. И одень серебряную цепь, она подойдет к пуговицам. И эти гамаши. Они, правда, вышли из моды, так что будешь выглядеть как старый дед, но по крайней мере они не такие отвисшие как те, что сейчас на тебе. И я знаю, что тебя не удастся уговорить одеть модные брюки.
- Я и есть старый. Уверен, что в сорок семь мне уже можно одеваться, как нравится.
Она нахмурилась и кинула на меня насмешливый взгляд, затем подбоченилась.
- Вы называете меня старухой, сударь? Поскольку я, кажется, припоминаю, что старше тебя на три года.
- Ну конечно, нет! - Торопливо взял свои слова обратно я. Но не смог удержаться и проворчал, - Но никак не могу понять, почему все хотят одеться, как будто они - дворяне из Джамелии. Ткань на этих брюках настолько тонкая, что малейшая колючка ежевики порвала бы их и …
Она посмотрела на меня и раздраженно вздохнула. - Да. Я слышала это от тебя уже сто раз. Не будем обращать внимания, что в Ивовом лесу ежевики почти нет. Итак. Возьми эти чистые гамаши. Те, что на тебе надеты - просто позор; разве не в них ты был, когда помогал с той лошадью, у которой была трещина в копыте? И одень домашнюю обувь, а не эти поношенные башмаки. Ты же знаешь, тебе придется танцевать.
Она выпрямилась, оторвавшись от своих раскопок в груде моей одежды. Смиряясь с неизбежным, я начал раздеваться, и в тот момент, когда я уже натянул рубашку, наши взгляды встретились. Она улыбнулась мне такой знакомой улыбкой, и, разглядывая ее венок из остролиста, ниспадающее каскадом на блузу кружево и украшенную веселой вышивкой юбку, я поймал себя на том, что улыбаюсь ей в ответ. Она отступила от меня на шаг назад и улыбнулась еще шире.
