Прощание с миром | страница 18



Я взмахнул лыжной палкой, чтобы ее спугнуть, но она не улетела. Я подумал: «Замерзает она, что ли?» И, перекинувшись с лыжами ближе к дереву, как можно осторожнее сгреб птичку. Захватил ее на стволе.

Она и не пыталась улететь, как видно, совсем замерзла.

Я сначала ее держал в руках, палки пришлось мне взять под мышку. Но идти долго так я не мог, руки у меня мерзли. Я посадил было птицу за пазуху, но едва только я пошел вперед, как испугался и остановился, боялся, что задушу.

Тогда, сняв с себя шарф, я закутал ее. Но и так идти было неудобно; и тогда по-другому сделал. Снял с головы шапку, шарф надел на голову, а птичку посадил в шапку.

Шапку привязал тесемками за пуговицы, сунул руки в карманы и так пришел домой.

Шел и все думал: что за птицу я такую везу? Почему она не летает?

Хотя птичка была довольно большой, мне показалось, что это птенец… Ножки — тоненькие-тоненькие. И желтые. И коготки узкие, длинные… Но откуда же зимой-то ему взяться! Зима — и птенец. Зимой вроде бы птенцов не бывает. И решил, что во всем этом надо разобраться…

Пришел я домой. Шапку с птицей положил на кровать, сам стал раздеваться.

Но едва положил на кровать шапку, как птица оказалась на стене. Странная какая птица! В тот же миг перескочила на ковер. Над кроватью.

И сразу забарабанила, сразу стала долбить стену. Довольно сильно застучала.

Клюв у нее был тонкий, кривой. Белое такое шильце.

Вот же голова! Живу рядом с лесом, а ничего не знаю.

Что такое я притащил? Смешное что-то… Должно быть, недавно родившееся. Похоже все-таки, что птенец. Но откуда же зимой, в конце февраля?

Из гнезда, что ли, он вывалился?

Совсем беспомощный. Взрослый и не замерз бы! Конечно же, это птенец, растрепанный, пухлый, но почему же зимой? Так я сидел и рассуждал. Какой же детеныш зимой…

Я попробовал было дать ему простокваши, но он ничего не ел.

Это лишний раз только убедило меня в том, насколько он мал и беспомощен…

Я уже себя ругал, что унес его от гнезда.

Заранее принялся создавать ему обстановку, сунул еловую веточку за ковер, чтобы ему было за что держаться, легче сидеть. И чтоб было как в лесу!

Но птенец мой ничего не ел, на ветке сидеть не стал, да и за ковер держался слабо.

Я уж хотел было тащить его обратно. Надо же было сделать так неосмотрительно: взялся спасать птицу, не зная о ней решительно ничего, и унес ее от матери.

Я бы, наверно, так и поступил, но довольно быстро, через час после того, как я его принес, он вовсе отцепился от ковра… Он еще был жив и сидел на кровати, но через час я уже вынес его и положил в коробке под елку в снег. Он умер.