описаны ее истерики в отелях, вызванные неподходящим расположением кровати в номере. Я готов согласиться с Льюисом, если положение кровати не подходило для чтения. Любой завзятый читатель знает, как важно иметь надежное убежище для совершения этого великого таинства – чтения.
Но теперь норка, где могло спрятаться мое детское «я», навсегда утрачена. Уортон могла скрыться в свою спальню и запереть дверь. У меня же нет ни комнаты, ни вообще места, где я мог бы чувствовать себя в уединении.
В конце эссе Роджер Эберт пишет, что твердо решил заставить себя читать, то, чего требовал его мозг, в чем он нуждался. Он прописал себе здоровую литературную диету (и нашел в доме комнату, где не было доступа в сеть) и «почувствовал, что в душе воцарился мир. Исчезли суета и спешка». «Я перестал дергаться, – признается он. – Я перестал прочитывать строчки новостей, перестал перелистывать страницы интернета и отвечать на твиты. Я читал… Наверное, мне удалось перенастроить мой мозг, вернуть его на старую колею».
Я подумал, что смогу сделать то же самое и, возможно, мне удастся, как говорил Сенека, «укрепить мой мозг горячей и беспрестанной заботой».
Я составил список обязанностей (профессиональных и личных) и начал неукоснительно его придерживаться, не впадая в крайности. При таком подходе снова появились моменты отвлечения от действительности, причем я мог пользоваться ими в любое время по собственному усмотрению. Я отдыхал, когда Кенни на две недели улетел в Париж. Я, конечно, скучал без него, но зато у меня появился большой перерыв.
Я снова достал с полки «Войну и мир». Роман лежит рядом с компьютером. Пока я пишу эти строки, он смотрит на меня укоризненно, как изголодавшийся по ласке щенок.
Мы с тобой вдвоем, мой друг. Ты, я и две недели. Я открываю и закрываю книгу. Меня обволакивает какая-то черная пелена. Мне трудно это сделать. Почему мне так трудно?
* * *
Дуглас Джентил, мой знакомый профессор из университета Айовы, в ответ на мои жалобы о рассеянии внимания сказал: «У меня происходит то же самое. Когда я пытаюсь писать статью, не могу удержаться от того, чтобы каждые пять минут не заглядывать в почту. Я делаю это, хотя понимаю, как это мешает мне работать». Особенная неприятность для Джентила – ведь он один из ведущих в мире специалистов по влиянию медийных средств на неокрепшие молодые мозги. Конек профессора – дефицит внимания. «Я знаю! Знаю результаты всех исследований по многоцелевым задачам. Я могу сказать вам, что все, кто кричит о своих способностях решать одновременно несколько задач, ошибаются. Мы знаем, что на самом деле тот, кто мнит себя Цезарем, хуже всех справляется с многоцелевыми задачами».
