Существует ли, однако, более возвышенная причина для припоминаний? Когда я задумываюсь о состоянии запыленных механизмов моего мозга, я понимаю, что волшебные нейроны у меня, по-видимому, сломаны. В отличие от Вегенера с его приложением они нисколько не укрепляют «мою уверенность в себе». Я как увалень на пляже, которому хулиган-телефон безнаказанно швыряет в глаза песок. Интересно, существует ли в человеческом мозге хоть какое-то свойство, которое не смог бы играючи превзойти самый простой компьютер?
Насколько эффективнее кажется нам чудо компьютерного припоминания. Какое это облегчение – опереться на неизменно надежную память электронных машин.
Альберт Эйнштейн говорил: не надо запоминать ничего, что можно подсмотреть в справочнике. Это практичный и, наверное, добрый совет. Когда я сохраняю свою память на компьютерном диске, я освобождаюсь от монотонной умственной работы. Но что бы сказал Эйнштейн, узнав, какое количество материала можем мы теперь подсмотреть в справочниках? Стоит ли запоминать стихи, имена или исторические факты? Какая польза от неопределенных результатов этих усилий? Если вы лет через пятьдесят сможете на память продекламировать сказание о Гильгамеше[83], то кем вас сочтут – волшебником или динозавром?
* * *
Чем больше мы узнаем о человеческой памяти, тем лучше понимаем, что она не похожа на компьютерную. Как показывает печальный опыт Генри Молисона, наша память – это не система механического припоминания, а довольно странная и самоорганизующаяся система сетей[84]. Давайте попробуем проследить путь запоминания английского словечка inglenook.
Inglenook – это уютное местечко у камина, навевающее приятные ассоциации. Кроме того, это очень симпатичное слово, одно из самых красивых в английском языке, и поэтому я выбрал его в качестве модели, чтобы проследить, как именно оно откладывается в нашей голове. Что при этом делает наш мозг?
Допустим, мы смотрим на это слово, а не слушаем, как его произносят. Написанное слово соскакивает с листа бумаги или с экрана планшета и, пройдя по зрительному нерву, куда оно попадает с сетчатки глаза, проводится в первичную зрительную кору в затылочной доле головного мозга. После этого начнут разряжаться отдельные нейроны, создавая некое подобие пуантилистического[85] отображения полиграфического образа слова inglenook. Множество нейронов, разряжаясь одновременно, создадут сложный смешанный образ того же слова. Эта сенсорная информация (составной образ) – через последовательность различных участков коры – пройдет в переднюю часть мозга, а оттуда в гиппокамп, где происходит объединение и синтез образа и различных других сенсорных входов, формирующих вместе образ этого слова: inglenook. Первоначальная совокупность разрядов, связанных с представлением о слове inglenook, вызывает мгновенно вспыхнувшее понимание в сознании. Но эта идея, это представление задержится в сознании не более чем на секунду –
