В 1922 году комиссар Лиги Наций по делам беженцев Фритьоф Нансен ввел временные проездные документы (так называемые нансеновские паспорта) для эмигрантов, позволявшие им свободно перемещаться по территории стран, принявших условия Женевской конференции. Однако в Германии система нансеновских паспортов не была широко распространена144, и беженцы пользовались временными документами, выдаваемыми эмигрантскими организациями.
В.В. Набоков не без доли иронии вспоминал о беженских паспортных проблемах:
Оглядываясь на эти годы вольного зарубежья, я вижу себя и тысячи других русских людей ведущими несколько странную, но не лишенную приятности жизнь в вещественной нищете и духовной неге, среди не играющих ровно никакой роли призрачных иностранцев, в чьих городах нам, изгнанникам, доводилось физически существовать… Наша безнадежная физическая зависимость от того или другого государства становилась особенно очевидной, когда надо было продлевать визу, какую-нибудь шутовскую карт д’идантите, ибо тогда немедленно жадный бюрократический ад норовил засосать просителя, и он изнывал и чах, пока пухли его досье на полках у всяких консулов и полицейских чиновников. Бледно-зеленый несчастный нансенский <так!> паспорт был хуже волчьего билета; переезд из одной страны в другую был сопряжен с фантастическими затруднениями и задержками. Английские, немецкие, французские власти где-то, в мутной глубине своих гланд, хранили интересную идейку, что, как бы дескать плоха ни была исходная страна (в данном случае, советская Россия), всякий беглец из своей страны должен априори считаться презренным и подозрительным, ибо он существует вне какой-либо национальной администрации. Не все русские эмигранты, конечно, кротко соглашались быть изгоями и привидениями145.
По отношению к беженцам – восточноевропейским евреям власть проводила двойственную политику. С одной стороны, декларировался принцип гуманности (немецкие власти брали под защиту евреев, которые, будучи высланными на родину, стали бы жертвами погромов146 – такое отношение декларировалось в Указе о восточноевропейских евреях от 1 ноября 1919 года, о котором речь пойдет ниже); с другой стороны, численность беженцев и их «заметность» в общественной жизни государство старалось снизить. Еще в 1918 году правительство запретило въезд в Германию еврейским сезонным рабочим147. Еврейские беженцы тем не менее имели небольшое преимущество перед остальными благодаря деятельности Бюро попечительства о рабочих (Arbeiterfürsorgeamt) – еврейской организации, сотрудничавшей с МВД Германии. Бюро попечительства о рабочих было уполномочено выдавать удостоверения личности своим подопечным и представлять в МВД ходатайства за тех или иных мигрантов
