.
«Нас называют иронически “кающимися евреями”, – развивал свою мысль Мандель. – Мы не видим в раскаянии ничего постыдного, наоборот – если оно искренне, то служит залогом исправления. А мы желаем того, чтобы еврейское общество критически отнеслось к тому пути, по которому оно шло до сего времени, перестало пользоваться избитыми словами и признало те ошибки, которые оно совершило»629.
Доклады вызвали бурные дебаты, иногда затягивавшиеся заполночь, и отклики в печати.
28 марта с докладом «Еврейство и современная Россия» выступил сионист М.Ф. Гиндес. Доклад был устроен Организацией русско-украинских сионистов, он был задуман как отповедь ораторам из Отечественного объединения630. По мнению Гиндеса, значительное участие евреев в революции объяснялось условиями еврейской жизни, политикой властей, и «еврейство за это ответственности не несет. …Испытывая гонения, еврейство вынуждено было выделять из своей среды разрушительные элементы». Выбор евреев в пользу большевиков, полагал Гиндес, был неизбежен: альтернатива – Белая армия, которая «связала технику войны с еврейскими погромами. С последними еврейство идти не должно. А других сил на политической арене сейчас нет». «Новую школу» Гиндес счел «первой ласточкой грядущей капитуляции, наметившейся в еврейском народе», попыткой «подорвать основы еврейского равноправия». «Возбуждение… вопроса о покаянии в моменты, когда на шее затягивается петля реакции… недопустимо. Лозунгу покаяния должен быть противопоставлен лозунг твердой памяти. Это есть основное оружие борьбы еврейского народа с его врагами»631.
Правда, оставалось неясным, каким именно образом «твердая память» поможет еврейскому народу справиться с его неназванными врагами.
В дебатах приняли участие различные деятели еврейской и русской общественности Берлина, причем прения происходили не только вслед за докладами, но и в специально отведенные для этого вечера; некоторые участники выступали не по одному разу. Итоги дискуссии были подведены на собрании 19 апреля 1923 года. Удивительным было участие в дебатах в буквальном смысле слова на одной площадке сионистов, монархистов и сторонников (правда, немногочисленных) большевиков. Такое было возможно, очевидно, только в тогдашнем Берлине.
Приведем наиболее характерные высказывания участников дискуссий, в числе которых, разумеется, были и сами докладчики632. Основными обсуждавшимися вопросами была проблема «ответственности» и, в связи с этим, вопрос о погромах; об отношении к сионизму и большевизму; о путях восстановления России, ее устройстве и месте евреев в этой предполагаемой новой России.
