В течение ХХ столетия теория и практика психоанализа претерпели заметные эволюционные изменения. Последователи Фрейда были скорее учениками, чем самостоятельными учеными. Они упустили из виду, что его теория основана на допущениях, на которые они стали опираться, как на твердо установленные факты. И чем больше было стремление принять эти допущения за факты, тем сложнее было поставить вопрос об их теоретических предпосылках. Довольно скоро ученики перестали соглашаться друг с другом по некоторым положениям теории (что вполне предсказуемо в системе человеческих отношений) и начали разрабатывать новые «теории», «концепции» и формировать «научные школы», основанные на этих различиях. Они так преувеличивали эти «различия», что вовсе забыли о том, что все они следуют широким допущениям Фрейда. Разные ветви дерева тратили свои жизненные силы на отстаивание провозглашенных ими «различий», упустив из виду, что питают их одни и те же корни. С течением времени увеличивается и количество ветвей, и число выявленных различий.
Впрочем, вопрос о «терапевтическом отношении» порождает еще больше различных мнений. Фрейд построил фундаментальную теорию терапевтических отношений. При этом практикующий аналитик волен самостоятельно разрабатывать методы и методики применения данной теории к практике. В разработке вариантов терапевтического метода и методик проявляется гораздо больше терпимости, чем в модификации теории. Психоаналитики сохраняют верность строгому значению понятия переноса, который трактуется по-иному, чем излишне популяризированное понятие терапевтических отношений. Различия существуют, но акцент на различиях затушевывает общность оснований. Групповая терапия – наглядный тому пример. Она развивалась преимущественно из теории терапевтического отношения, но опиралась также и на фундаментальные теоретические представления о природе эмоциональных расстройств. Все возрастающее количество профессионалов-специалистов в области психического здоровья опирается сразу на все существующие концепции и терапевтические подходы, но два теоретических положения психоанализа остаются для них непреложными. Согласно первому, эмоциональные расстройства коренятся в отношениях между людьми. Согласно второму, терапевтическое отношение есть универсальный способ лечения эмоциональных расстройств.
Можно привести и другие иллюстрации разрыва теории и практики. Фундаментальные науки долго относились к психоанализу и психологической теории как к ненаучным дисциплинам, основанным на гипотезах, не допускающих критической научной проверки. В такой критике есть доля истины. Психоаналитики и психологи защищались, утверждая, что предметная область их исследования иная и что не все общие правила к ней применимы. Они ввели термин «общественные науки», и было проведено много исследований, чтобы доказать, что они действительно научны. Основные надежды были связаны с появлением методов научной обработки случайных и противоречивых данных. Если этот метод применяется достаточно последовательно в течение некоторого времени, то в конце концов появляются данные и факты, приемлемые с точки зрения фундаментальной науки. Однако этого не случилось. Спор продолжался на протяжении всего ХХ столетия. Психологи согласились принять допущения психоаналитиков в качестве достоверных фактов и считать, что использование научного метода вводит эту область знаний в корпус науки, но ученых-естественников переубедить не удалось. В том же состоянии исследования психического здоровья пребывают и по сей день. Как правило, руководители научных исследований и эксперты фондов по финансированию науки убеждены, что во главе угла должен стоять научный метод, и это закрепляет существующее положение вещей. Моя позиция такова: чувства невозможно подвести под формулу, чтобы на основе этого их можно было бы признать потом научным фактом. Моя позиция базируется на убежденности в том, что человеческое поведение является частью природы и так же познаваемо, предсказуемо и воспроизводимо, как и любое другое природное явление; но при этом исследования должны быть направлены на наведение мостов с другими областями науки, а не на применение естественно-научных методов к субъективным данным о человеческом поведении. Этот конфликт мне хорошо известен по собственным исследованиям в области психических заболеваний. Таким образом, я уверен, что исследования психоэмоциональных расстройств внесли свой вклад в отделение теории от практики и в представление о том, что психологическая теория строится на базе уже доказанных фактов.
