3. Просоциальный, или гуманистический. Он предполагает, что человек ценит себя и других, признает равные права, свободы и обязанности. Ведущим является принцип: «Поступай с другими так, как ты бы хотел, чтобы поступали с тобой». Счастье и благополучие подразумевают их распространение на всех людей, все человечество.
4. Духовный, или эсхатологический. Взгляд на человека как на существо, жизнь которого не кончается вместе со смертью, а связана с духовным миром. Это уровень субъективных отношений человека с Богом, когда возникает ощущение связи с Творцом и представление о счастье как служении и соединении с Ним.
Все четыре уровня так или иначе присутствуют в каждой личности, в определенные моменты и ситуации преобладает какой-либо один уровень, а в иные – другой. Однако можно говорить и о некотором типичном для данного человека устремлении. На его формирование влияют культура и образ жизни определенного общества.
Русская культура всегда стремилась к реализации в человеке духовного, эсхатологического уровня: любое дело, чтобы быть признанным, должно быть оправдано, соотнесено с христианским намерением, с Христом. Русскому типу характера были присущи тонкая душевная организация, лиризм, милосердие, сострадание к униженным и оскорбленным, возвышенный идеализм и религиозность, а ключевым стержнем являлась совесть.
Советская культура формировала иной тип личности – группоцентрический. Главными были класс, партия, коммунистическое общество, а все, кто вокруг, считались врагами, против которых возможны любые средства борьбы. Советскому типу характера свойственны грубый материализм и воинствующий атеизм, ключевой стержень – «классовое сознание, классовая польза».
Западная культура, по мнению Б.С. Братуся, выносила в себе просоциальную, гуманистическую ориентацию, стремление в идеале нести благо всем людям и человечеству в целом, стремление к правовому обществу, в котором каждый член был бы в равной степени защищен законом и ответственностью перед ним.
Современное российское общество – переходное, оно переживает период слома прежней идеологии и отсутствия другой. Психологически положение людей в нем можно оценить как переходное потребностно-мотивационное состояние (образно говоря, «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Да побыстрее, мне не терпится именно там и именно это получить»). Человек в подобном состоянии может сказать о том, чего он не хочет, но не о том, что именно ему действительно нужно. Он не находит себе места, часто капризничает, «дурит». Это состояние весьма опасно, оно тягостно, появляются отчаяние, вероятность обмана, выбора ложного пути и ложных целей. Люди увлекаются то одним, то другим, не приходя к окончательному решению: то, что восхвалялось вчера, сегодня подвергается хуле, резко сменяются символы и увлечения, но прежние советские группоцентрические, часто неосознаваемые, установки продолжают действовать. Группоцентризм сейчас не только не преодолен, он обрел новые формы – сепаратизм, национализм, создание всевозможных группировок.
