– Играй еще.
Снова зазвучала музыка. Молодой царь погрузился в свои думы, которые он не решался открыть никому, даже безмерно преданному Басманову. Вот пронеслась у него картина, когда он после коронации принимал в большой зале послов из разных стран. К нему с поклоном приехали персы, индусы, греки, киприоты, арабы, англичане, немцы, французы, итальянцы, испанцы, жители Северной Африки. Все они приносили дары, которые складывали у его ног. Вот посол царя индусов положил у трона парчовые ткани удивительной красоты, драгоценную шкатулку из слоновой кости, драгоценные масла черного дерева и сандала, несколько рабов на цепях привели рычащих пантер – этих прекрасных грациозных кошек, чьи глаза злобно блестели желтым огнем, другой раб нес на плече маленькую обезьянку, которая то и дело норовилась укусить его за палец.
А вот дары от персидского правителя, чьи слуги принесли большие ковры ручной работы, шелковые одежды, украшенные большим жемчугом, перстни с драгоценными камнями, большие серебряные кубки и попугаев в золотых клетках.
Греки и киприоты положили к его ногам амфоры с маслами для умащения тела, редкие сорта вин, оливки и маслины, мраморные статуи. Арабы подарили ткани, масляные духи в золотых флаконах, шкатулки, полные драгоценных камней. Жители Магриба удивили тем, что в подарок царю привели несколько карликов-музыкантов, превосходно играющих на музыкальных инструментах, а также живые деревья в больших плошках, источающих благоухающих аромат мирры.
Не менее роскошными подарками отличились европейцы: золотая утварь, ювелирные работы, большой глобус, подзорная труба в серебряной шкатулке, пушистые коты редкой породы, ткани, часы, картины – все это преподносилось ему, царю Всея Руси.
Глядя на ростущую гору подарков, Григорий еле сдержался от восторженного крика. Никогда прежде не видел он таких диковинок, такой красоты. Он изо всех сил старался выглядеть важным и чопорным, но когда послы ушли, молодой человек вскочил с трона и бросился к подаркам, перебирая то струящиеся ткани, то примеряя дорогие украшения. Царь радовался словно ребенок, которому, наконец-то, подарили желанную игрушку.
Но прошло время. Радость от обладания власти и богатства сменились разочарованием и усталостью. Лишь находясь в одиночестве, Григорий мог дать волю слезам. Он плакал от отчаяния, от того, что не в силах изменить впитанные с материнским молоком старые традиции, плакал по своей молодости. Ему ли, которому совсем недавно исполнилось двадцать четыре года, сидеть целыми днями за столом с чопорными боярами, играть роль важного государя, степенно ходить по коридорам дворца в сопровождении стражи, когда ему хотелось вырваться на волю и верхом на коне помчаться на простор, чтобы сильный ветер бил в лицо, играя волосами, чтобы уставшим вернуться домой и, немного передохнув, посидеть где-нибудь под кронами деревьев с книгой в руках?
