Василий не верил своим ушам: его оставляют в живых! Толпа, радостно крича, принялась восхвалят царя, а глашатай объявил, что по случаю возведения нового патриарха состоится праздничное угощение и негоже в такой знаменательный день омрачать его казнью.
– Слава царю!
– Слава царю!
Люди благословляли молодого государя, их голоса разлетелись по округе и донеслись до ушей самого повелителя.
Григорий Отрепьев вместе с Петром Басмановым парились в бане. Вдыхая ртом раскаленный пар, исходивший от углей, они обмахивались березовыми вениками, время от времени вытирая с лица катившийся пот.
– Мочи нет, государь? – заботливо спросил боярин, видя уставшее, грустное лицо царя.
– Нет, Петр, все хорошо, я еще попарюсь, потом пойду обольюсь холодной водой.
Григорий лег на сосновую скамью и вспомнил тот день, когда он вот также парился в бане с Адамом Вишневецким, только тогда он был обычным слугой, который за что-то получил оплеуху. Кто знал, что именно тот случай изменит его жизнь навсегда?
– Петр, разомни мне спину, в области лопаток.
Басманов сильными руками принялся расстирать царскую спину, гадая, почему государь в последнее время стал каким-то мрачным, задумчивым? Раньше это был веселый жизнерадостный молодой человек, лицо которого светилось в довольной улыбке? Теперь же он видел перед собой постаревшего на несколько лет мужчину, от которого не осталось того прежнего шутника и весельчака, словно царская корона и правда оказалась непосильной ношей.
– В последнее время ты всегда мрачен, государь. Что-то случилось?
– Нет, все хорошо, – равнодушно ответил тот.
– Волнуешься о встречи с царицей Марией? Думаешь, она не узнает тебя?
– Я даже не думаю об этом. Послав за ней Скопин-Шуйского, я вручил ему кое-какой подарок, при виде которого она поймет, что я истинный царевич Димитрий.
– Ты хороший сын, царь. Однако… что тебя гнетет?
Григорий глубоко вздохнул и сел на скамью. Все тело горело от жара, кровь стучала в висках. Вдруг молодой человек повернулся к боярину, его глаза светились радостным огнем – он снова стал прежним.
– Скажи, Петр, – он схватил его за руку и взволнованно спросил, – скажи, где сейчас Ксения Борисовна Годунова?
Басманов кашлянул, поняв теперь, почему столько времени царь был сам не свой. Вон оно что! Он-то думал, будто государь о делах страны думает, а оказывается все намного проще: похоть возобладала над ним!
– Ксения пока живет во дворце.
– Почему я до сих пор не видел ее?
