– Не плачь, родная, не плачь, Ксюшенька. Все будет хорошо, дай Бог.
– Матушка, мне страшно, – прошептала девушка, дрожа всем телом.
Сидя в заточении, они не знали, какую рассправу учинили сторонники царевича с их семьей. Не знали и того, что толпа прямо во время литургии ворвалась в храм и связала словно преступника патриарха Иова, который оставался верен Годуновым даже после смерти Бориса. Само тело мертвого царя, захороненное в Архангельском соборе, с поруганием было вынесено прочь и перезахоронено на кладбище для бедных. Имущество Годуновых и их родственников Сабуровых и Вельяминовых было взято в казну, Степан Годунов был убить в тюрьме, а остальных отправили в ссылку. Так завершилась династия Годуновых.
Рядом с матерью Ксении стало хоть на миг, но спокойно. Перестав плакать, она и правда подумала, что их, возможно, пощадят от рассправы. Но что это там за шум за дверью? Все трое вскочили на ноги и прислушались: из коридора доносились топот множества ног и нецензурная брань.
– На кол их!
– Ух, подлое татарское племя!
Шум приближался. Вот послышался звук отпирающей двери. Не успели Годуновы моргнуть, как в их комнату ворвались вооруженные люди с мечами и копьями. Ксения словно в трансе не поняла, как ее, бледную, испуганную, за руки вывели в коридор и потащили к выходу. Она уже не видела, что заговорщики удавили ее мать и брата двумя подушками, а тела вынесли на улицу, провозгласив, будто Фёдор и Мария приняли яду, убив самих себя. По обычаю, тела самоубийц не отпевали, а просто без молитв и жалости закапывали точно собак за оградой кладбища.
Так осталась Ксения Годунова одна: никого из родных у нее больше не было. Какая участь уготована ей?
Григорий Отрепьев долгое время оставался в Туле, куда стекались к нему на поклон дворяне и бояре. Он давал целовать свою руку, тонкие белые пальцы которой были украшены перстями удивительной красоты. Он сам царевич, молодой, статный, словно летал на крыльях: наконец-то, свершилось то, к чему он с таким упорством шел несколько лет. Москва с нетерпением ждала появления нового царя, оставалось лишь отдать приказ о вступлении в столицу, но что-то постоянно останавливало его, какое-то чувство беспокойства овладевало Григория с тех пор, как по его приказу Гаврила Пушкин и Наум Плещеев отправились с Москву с грамотой от нового государя.
В один из погожих летний день, когда солнце ярко освещало землю своими лучами, в палаты Григория вернулись бояре Пушкин и Плещеев. С победононым видом они сообщили о том, что дворец очищен от Годуновых и трон теперь только и дожидается истинного царя. Молодой человек, выслушав донесение, спросил:
