– Да вот, первый раз в Киев приехал, на поклон в Печерский монастырь. Смотрю, а у вас тут веселье, в пост мясо едите.
– Учить нас вздумал? – грозно спросил один казак с большим шрамом на лице.
– Да нет, братцы, завидую, – тут Григорий широко улыбнулся и, взяв кусок мяса, с аппетитом съел его.
Казаки весело присвистнули и рахохотали, явно насмехаясь над ним. Но юноша продолжал брать один кусок за другим, и когда чаша почти опустела, спросил:
– Вы не сердитесь за мой аппетит? Я только с дороги, есть сильно хотел.
– У нас этого мяса еще много, – ответил атамат.
– Послушайте, – вдруг молодой монах понизил голос и, наклонившись, спросил, – знаете ли вы о спасенном царевиче Димитрии?
– Знать не знаем, но слышали, слухи такие с Руси сюда уже добрались. Говорят, будто Димитрий восстал из мертвых, дабы покарать узурпатора Годунова. Да и правильно. Нечего на русский престол татарву сажать.
– Да я бы этого Годунова сам придушил бы! – отозвался тот, что со шрамом. – Житья нам не дает, тиран проклятый! Вот, смотри, монах, на нас. Ты думаешь, мы ами откуда-то? Правильно, с Руси, а убежали сюда в Литву, дабы хотя бы здесь пожить спокойно?
– А все казаки против Годунова? – вдруг поинтересовался Григорий, его глаза загорелись радостным огнем.
– Конечно, все! Кто же его будет поддерживать, коль с его воцарением на престол гол да мор ходит-гуляет, шайки разбойников на дорогах промышляют. Вот сел бы на престол настоящий сын Ивана Грозного, мы бы за него горой встали!
– За царевича Димитрия! – проговорил атаман и, осушив кружки, поставил ее на землю.
– За царевича Димитрия! – хором ответили остальные казаки.
– За Димитрия, – проговорил Григорий, явно обрадованный тем, что нашел хотя бы в казаках поддержку.
Добрался Отрепьев до монастыря ближе к вечеру. У входа его встретил молодой чернец. После расспросов кто ты и откуда, Григория провели в зал трапезы, где его встретили Мисаил да Варлаам, уже порядком взволнованные его долгим отсутствием.
– Ты где был? – строгим голосом учителя поинтересовался Варлаам.
– Да так… гулял, смотрел, где что есть, – уклончиво ответил юноша.
– Это Киев. Город большой, здесь всего добра навалом, – вставил слово Мисаил и откашлялся.
– Ты вот гулял, а нас с братом Мисаилом принял радужно, словно званных гостей, игумен этого монастыря Елисей Плетенецкий.
– А как мне можно поговорить с ним? – вдруг перебил собеседника Григорий и глаза его загорелись каким-то странным огнем, словно у него родился в голове необычный план.
