Григорий Отрепьев | страница 14
Однажды поздно вечером, когда на небе появилась луна, в дом, где жила Варвара с Василием кто-то тихо постучал в окно. Женщина поначалу подумала, будто это ветви скребутся о стекло, но стук, только более настойчивый, повторился. Женщина, боязливо вглядываясь во тьму, громко крикнула:
– Эй, кто там?
– Матушка, это я, – раздался знакомый голос.
У Варвары на глазах выступили слезы. Прижав ладони к сердцу, она распахнула дверь и ринулась к Юрию, который стоял под проливным дождем, кутаясь в выцветивший, в нескольких местах порваный плащ. На голову был накинут большой капюшон. Женщина с криком радости прижала старшего сына к себе и, целуя его лицо, промолвила:
– Сыночек мой, мой родной, солнышко мое ненаглядное! Ты ли это?
– Я, матушка, я, – ответил он, смахивая слезы.
– Ты весь замерз. Проходи в дом, сейчас согреешься, мой родной, – Варвара заботливо сняла плащ с плеч сына и усадила его за стол.
Накормив его досыта, она долго разглядывала Юрия.
– Как ты вырос, как изменился, – проговорила она, – а твои волосы… Теперь они каштановые, не светлые как раньше.
– Да, матушка, потемнел малость, – с улыбкой ответил юноша, ему так было хорошо, так спокойно дома, но он знал, что нельзя более оставаться тут.
– Я так рада снова видеть тебя. Теперь нас станет трое. Ты, я да Вася.
Юрий вдруг потупил взгляд и глубоко вздохнул. Не хотел он расстраивать мать, но и молчать не было смысла.
– Я должен идти.
– Как? Ты не останешься? – воскликнула Варвара и снова заплакала.
– Увы, нет. Мне вот-вот исполнится двадцать годков, нужно вставать на ноги, да и о вас потом позаботиться, – с этими словами юноша прошел в сени и накинул дорожный плащ.
Сердце его разрывалось от тоски и боли. Он осмотрел дом, в котором родился и вырос, посмотрел на стоящую рядом мать, и у него возникло такое чувство, будто видит он все это в последний раз. Женщина собрала полные седельные сумы как в тот раз, да только не хотела отпускать сына, будто на прощание плакала она, не в силах сдержать дрожжь. Юрий положил руку ей на плечо и, обняв ее, проговорил тихим голосом:
– Матушка, ты только не плачь, прошу тебя. Я выбьюсь в люди и все наладится, все будет хорошо, вот увидишь.
– Юшка, родной сыночек мой, – ласково сказала она, гладя загрубевшими от тяжелой работы ладонями его щеки.
Молодой человек не хотел тянуть время. Чем дольше прощаешься, тем тяжелее расставание. Накинув капюшон на голову, он еще раз обнял мать и торопливыми шагами отправился дальше в путь. Варвара не скрывала громких рыданий, предчувствуя, что больше никогда его не увидит.