Я встаю над ней и смотрю вниз, потирая горло и ловя ртом воздух. Ее глаза широко открыты, она будто таращится куда-то в сторону.
Через минуту изумленного молчания толпа вскакивает на ноги с одобрительным ревом, еще более оглушительным, чем прежде. Теперь они любят меня.
* * *
Смотря сверху вниз на тело Ширы, я не чувствую гордость; я думаю лишь об укусе змеи, жуткой болью горящем на моей лодыжке, и отчаянно желаю знать, ядовитый ли он. Моя нога уже покраснела и опухла и каждый мой шаг приносит все больше мучений. Я думаю, что если бы он был ядовитый, я бы уже была мертва или по крайней мере парализована. Но все же боль в ноге невероятная и я с трудом могу идти. Я не знаю, смогу ли продолжать драться в таком духе.
Не говоря уже обо всем остальном: сломанные ребра, рана на руке от шрапнели, новая рана от укуса на плече, опухшее лицо… я облокачиваюсь на ограждение и пытаюсь восстановить дыхание. Я действительно сомневаюсь, что смогу драться еще с кем-то. Теперь я понимаю, почему на Первой Арене не бывает выживших.
Я замечаю движение и поднимаю глаза на лидера, хмуро глядящего вниз. Он не выглядит довольным. Толпа продолжает аплодировать, и я не могу не думать, что почему-то смущаю лидера. Очевидно, схватки на арене должны быть быстрыми и представлять из себя лишь героическую казнь. Они не должны длиться дольше одного раунда. Очевидно, он ожидал, что я умру раньше.
Что еще хуже, люди в толпе неистово делают ставки. Интересно, поставил ли лидер и его люди против меня? Возможно, моя победа стоила им денег. Какие здесь могут быть ставки? Думаю, что 500 к 1 против меня.
Вокруг него толпятся советники и с возбужденным видом шепчут что-то ему в уши, как будто предлагая план. Он медленно кивает в ответ.
В этот самый момент в клетку входят два охотника за головами. Они подбегают к телу Ширы и тащат его по рингу. Один из них наклоняется и хватает копье и трупик змеи. Пол красный и скользкий от крови. Я наблюдаю за происходящим, все еще стараясь восстановить дыхание, когда слышу слабый шум. Вскоре он усиливается и земля подо мной дрожит. Вскоре шум превращается в оглушительный рев.
Вся толпа вскакивает на ноги с бешеным топотом, каждый присутствующий в зале поворачивается ко входному туннелю. Входит дюжина мужчин, все они держат факелы. Они очищают путь для кого-то совершенно необыкновенного. Толпа ревет все громче и громче пока грохот не становится оглушающим. Мне не нравится этот звук, он говорит о том, что они хорошо знают этого человека.
