Не думать ни о чём… Это состояние поглощает, кажется, особенно много времени у меня… Но, может быть, это потому, что я не только не мудрец, а, может быть – просто дурак?.. Может быть, у других, умных людей не бывает этого?.. Надо расспросить людей… искренних.
А главное, – я забываю о том, о чём думал несколько минут назад, – хоть убейте, – не припомню!.. Какое множество забытых мыслей каждый день… Сон… Тьма…
А как светло кругом!.. Как ярко светит солнце… Речка сверкает… режет глаз сквозь плетень»…
– Владимир Петрович!.. А-у-у!..
Зовёт Эмма Карловна.
– А-у!.. – ответил Владимир Петрович.
Молодая девушка подошла. Стройная, в лёгком белом платье блондинка с раскрасневшимся смеющимся личиком, Эмма Карловна казалась скорее женщиной, чем девушкой: было в её голубых глазах что-то вызывающее, слишком смелое для девушки.
Она села на траве рядом с Владимиром Петровичем, близко к нему.
– Пойдёмте завтракать. Вас ждут. Как вы здесь не боитесь пчёл?.. Могут укусить.
– Я пчёл не боюсь… А вот теперь мне стало страшно…
– Пчёл?..
– Нет… Вас.
Эмма Карловна засмеялась и посмотрела на Владимира Петровича совсем вызывающим взглядом.
Он вдруг её обнял и хотел поцеловать; она вырвалась, быстро встала и захохотала.
– Какой вы смешной!.. Разве так можно?.. Сразу?.. Пойдёмте же скорее завтракать!..
Эмма Карловна побежала. Владимир Петрович встал и быстро пошёл за нею по траве, продираясь кое-где сквозь кустарники малины и смородины. Он не жалел, что помешали его размышлениям, он был в восторге оттого, что Эмма Карловна не рассердилась, и смотрел на мелькавшее впереди её белое платье.
