«В этой стране есть крупное поселение, где находится почти шесть тысяч очагов. И по этому селению Мелли названа остальная часть королевства. В том селении живут король и его двор.
Страна изобилует мясом и хлопком. В селении Мелли есть множество ремесленников и купцов, туземных и иноземных; но иноземцы гораздо более любезны королю. Жители богаты от торговли, которую они ведут, снабжая многими вещами Гвинею (т.е. Дженне. — Л.К.) и Томбутто. У них есть много храмов и священнослужителей, а также преподава¬телей, читающих в храмах, ибо коллегий они не имеют.
Именно эти люди — те, кто более всего культурен, более всего разумен и более всего прославлен из всех черных, тем более что они первыми примкнули к вере Махумета. С того времени они пребывали под владычеством великого государя... И власть оставалась у его потомков до времени Аскии, который их сделал данниками, так что ныне этому сеньору (имеется в виду „король Мелли". — Л.К.) нечем прокормить свое семейство из-за тягот, каковые на него возложены».
Ал-Хасан, известный в Европе под именем Льва Африканского, был объективным и трезвым наблюдателем. Блеск победоносной Сонгайской державы и жалкое состояние, к какому сведен был в эту пору авторитет государей Мали, не скрыли от него той роли, которую сыграли мандинги и родственные им народы в политической и культурной истории Западной Африки.
Итак, даже в XVI в., в пору упадка, североафриканские купцы сохраняли в Мали очень видное положение. Что же говорить о середине века четырнадцатого, когда власть мансы и его могущество находились в зените! Купцам принадлежали особые кварталы в главных городах страны, и в пределах этих кварталов пришельцы с севера пользовались полнейшим самоуправлением — старая традиция сохранялась. Вес купцов в общественной иерархии столицы державы был настолько велик, что манса Сулейман выдал свою племянницу замуж за одного из старейшин североафриканской, арабо-берберской торговой колонии в Ниани.
И все же главной силой в Ниани были не мусульманские купцы, как ни велико было их влияние. Первое место среди окружения мансы Сулеймана занимали командиры гвардейских отрядов, набранных из рабов клана Кейта. Ибн Баттута называл всех этих «начальников рабов» (на языке малинке они обозначаются именно так — дьон-тиги-у. Дьон — «раб; невольник», тиго — «начальник; глава», v — показатель множественного числа) тем словом, которое ему было более привычно, — эмир.
