Во-первых, довольно скоро после добровольной эвакуации в Валату очень многие из беглецов проделали тот же путь, но в обратном направлении и спокойно водворились на прежнем месте, не испытав от сонгаев никаких притеснений. Во-вторых, у сонгайского царя были определенные резоны для того, чтобы принимать суровые меры: он обвинял факихов, в значительной части выходцев из берберских племен Сахары и Северной Африки, в пособничестве туарегам — традиционным нарушителям порядка и устойчивости в транссахар-ской торговле. И надо признать, что поведение мусульманской верхушки Томбукту давало предостаточно оснований для такого рода обвинений. А в-третьих, те из факихов, кто с самого начала честно сотрудничали с новым господином города, и вовсе не имели причин жаловаться на его дурное с ними обращение. Да и вообще ас-Сади, не связанный, как члены семейства Кати—Гомбеле, высоким положением при сон-гайском дворе, добросовестно описав те жестокости, которые будто чинил сонни Али, вдруг совершенно неожиданно заявляет: «Но при всех бедах, что причинил он ученым, сонни Али признавал их превосходство и говаривал:„Если бы не ученые, жизнь не была бы ни сладка, ни приятна!" Иным из них оказывал он благодеяния и почитал их. А когда выступил против фульбе племени санфатир, то послал много своих женщин в подарок старейшинам Томбукту и некоторым из ученых и праведников». Кстати, сам Абдар-рахман ас-Сади был правнуком одной из этих женщин. Так, мало-помалу, сравнительно объективная оценка деятельности предпоследнего сонгайского государя первой династии пробивала себе дорогу сквозь густой туман предубеждения. При всей неприязни купеческо-мусульманской верхушки Томбукту к сонни Али, купцы и факихи не могли не понимать, что, подчиняя себе среднее течение Нигера, этот, по выражению «Истории искателя», «могущественный государь, жестокий сердцем» делал нужное им дело.
Вслед за Томбукту наступила очередь Дженне. Этот город, как мы уже говорили, имел то преимущество, что стоял в самом центре внутренней дельты, среди бесчисленных рукавов реки Бани, озер и болот. Обилие воды облегчало доступ в город купцам и в то же время надежно прикрывало его от врагов. Хотя в период расцвета Мали правитель Дженне — дженне-вере — и считался данником мандингов (причем даже не самого манден-мансы, а его жены), но хроники утверждают, будто жители города успешно выдержали 99 осад! Цифра эта, конечно, чисто легендарного свойства, но в самом предании очень хорошо отразилось уважение к богатому и самостоятельному городу, которое испытывали в Судане многие, включая и такого патриота Томбукту, как автор «Истории Судана». К тому же ас-Сади и свою общественно-политическую деятельность начинал в Дженне имамом мечети еще до того, как перебрался на аналогичный пост в мечети Санкорей в Томбукту.
