Среди ночи я проснулся от того, что кто-то внимательно смотрит на меня, сидя на стульчике около столика у иллюминатора. Присмотревшись, я узнал Катерину.
— ЧТО, СБАГРИЛ МЕНЯ И УСПОКОИЛСЯ, ЛЮБОВНИЧЕК? — зловещим голосом произнесла она.
— Ты научилась говорить? — искренне удивился я.
— НЕТ, ЭТО ТЫ НАУЧИЛСЯ ПОНИМАТЬ МЕНЯ И НАС.
— Как же это у меня получилось?
— А ТЫ ДАВНО СМОТРЕЛСЯ В ЗЕРКАЛО? ПОСМОТРИСЬ.
— И что я там увижу?
— ВСЁ УВИДИШЬ, ТОЛЬКО СНАЧАЛА СХОДИ НА УЛИЦУ ПО МАЛЕНЬКОМУ.
— Хватит говорить загадками, лучше расскажи, как Там?
— ТАМ ХОРОШО, ТОЛЬКО СКУЧНО КАК В БИБЛИОТЕКЕ. ВСЕ И ВСЁ ЗНАЮТ И БЛАГООБРАЗНЫ ДО БЕЗОБРАЗИЯ. ТОЛЬКО ВНУТРИ БРОДЯТ ТАМ ВИХРИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЖЕЛАНИЙ, ДАЖЕ ДУХОВНАЯ КАСТРАЦИЯ НЕ ПОМОГАЕТ.
— Духовная кастрация? Разве такая бывает? Может, там у вас скопцы[76] собрались?
— СКОПЦОВ НЕТ, У ВСЕХ ВСЁ НА МЕСТЕ, ВО ВРЕМЯ ОМОВЕНИЙ НИКТО ДРУГ ДРУГА НЕ СТЕСНЯЕТСЯ И НИКТО И НЕ ВОЗЖЕЛАЕТ НИКОГО. ТАК НАС ПРЕДУПРЕДИЛИ НА ВХОДЕ, ТИПА КАК ЗАКОДИРОВАЛИ. А Я-ТО ВИЖУ, КАК ПОДРАГАИВАЮТ МУЖСКИЕ ЧЛЕНЫ И КАК НАЛИВАЮТСЯ СОСКИ ПЕРСЕЙ[77] У ЖЕНЩИН.
— Плохо закодировали?
— ЧЕЛОВЕКА КАК НИ КОДИРУЙ, ОН ОСТАНЕТСЯ ЧЕЛОВЕКОМ ХОТЬ ТАМ ВВЕРХУ ИЛИ ВНИЗУ. И ЛЮДИ СВЕРХУ УХОДЯТ ВНИЗ, ПОТОМУ ЧТО СНИЗУ МОЖНО ВЕРНУТЬСЯ В МИР ЖИВЫХ.
— А ты откуда пришла?
— А Я ЕЩЕ НЕ УШЛА ИЗ ТВОИХ МЫСЛЕЙ, Я В НИХ ТАК И ЖИВУ, ЛЮБИМЫЙ, — и она поцеловала меня.
19 июля.
Я постарался покрепче обнять её и проснулся с поднятыми руками, совершенно не понимая, почему я поднял руки.
Я вышел на палубу и помочился прямо с борта в воду. Как это говорят? Лучше нет красоты, чем пописать с высоты. Всё как говорила Катерина.
На востоке начала заниматься заря и сразу ассоциативно вспомнилась когда-то ученная старая китайская песенка: Дун фан хун, тхай ян шэн, чжун гуо чху ла га Мао цзэ дун. Мао цзэ дун а-а-й жень минь, тха ши во вомень да та цзиоу син (Алеет восток и встает заря, а в Китае родился Мао цзэдун. Мао цзэдун любит народ, он наша путеводная звезда). На часах было пять часов тридцать минут.
Я вернулся в каюту и взял туалетные принадлежности, чтобы привести себя в порядок. Намылив лицо кремом, я почувствовал, что патентованная заморская бритва с тремя лезвиями как-то сильно скребёт. Вернее, не может по толковому пробрить меня, хотя ещё вчера я с лёгкостью брился ею, и одного лезвия мне хватало на полмесяца. Смыв мыло, я потрогал щетину и мне она показалась почему-то толще, чем обычно, да и цвет бороды был таков, будто мне лет за семьдесят и ногти мои что-то длинноваты.
