Скажем, накануне они потеряли 100 000 франков. При средней прибыли в пять процентов это должно было бы принести им пять тысяч франков ренты, в сущности, двадцатку в день — вот за этим-то они и приходят сюда каждое утро: чтобы выжить, добыть себе на пропитание.
В кармане у каждой припасено по 300–400 франков — ведь поди знай, чего не бывает! — потом усаживаются, и как только запускают шарик, все в работе. Осмотрительные, осторожные, — искушенные! — у каждой своя система, а потому все как одна уверены, будто играют не на авось, а наверняка.
Если они ставят 2 франка на шесть номеров, 19–24, то это не наобум, за кого вы их принимаете. Спросите у них сами, они вам объяснят;
— Так ведь только что восьмерка выпала, стало быть, надо ставить на 19–24!
И если они проигрывают, то изумленно таращат глаза и чистосердечно, с обезоруживающей откровенностью качают головами:
— Нет, это просто уму непостижимо!
Проходит час за часом. Они часов не наблюдают. Даже час обеда. И почти каждый день, скажем, три дня из четырех, наступает момент, когда они выигрывают франков по двадцать пять-тридцать. Тогда бабули собирают пожитки, и вы сможете видеть, как они покидают игорный зал, огорченные, что приходится уйти, и неизменно ворча себе под нос.
Если вы навострите уши и последуете за ними, непременно услышите, как они шепчут одна другой:
— Эх, вот дура, и что бы мне поставить на дюжину посередке, когда выпало семнадцать!
Положительно, этих старушенций разве что могила исправит.
В те времена, о которых идет рассказ, я, само собой, даже ногой не ступал в эти игорные залы. И по двум причинам: во-первых, я был несовершеннолетним, а во-вторых, официальным служащим Княжества. Между тем решение уже было принято, я был уверен: только полный придурок может рисковать своими деньгами этаким манером.
И все, что я видел, что слышал вокруг, лишь снова и снова утверждало меня в этом мнении.
Ах, сколько пикантных анекдотов, и какого назидательного свойства!
Однако ничто не произвело на меня такого впечатления, как одна на первый взгляд малозначительная деталь, о которой собираюсь рассказать ниже.
Франсуа Блан — человек, основавший Монте-Карло — нажил на этом деле больше 800 миллионов франков. Так вот, все дни напролет он проводил у себя в кабинете, следя за исходом всех игр за каждым из столов, о чем его оповещали час за часом.
И чем же он там занимался, у себя в кабинете?
Подсчитывал барыши? Не угадали!
Он раскладывал пасьянсы!
