Гамаль посмотрел на Джона поверх своего бокала. Он продолжал улыбаться, и никак нельзя было понять, что означала эта его словно замороженная улыбка: удивление, недовольство или что-то еще?
– Мы, конечно, только немногочисленные представители того большого клуба, о котором я упоминал, мистер Уиллс, – начал он со своим мягким акцентом. – Но мы в центре событий и, мне кажется, в таких чрезвычайных обстоятельствах можем действовать от лица всех членов клуба.
– Чрезвычайных обстоятельствах? – переспросил Джон.
– Перестаньте играть в слова, Осман, и переходите к делу, – приказала миссис Хевен и повернулась к Джону. – Конечно, нет никакого клуба, никакого формального членства. Но мы трое, как и многие другие, – беглецы на острове каннибалов. На этот раз каннибал может обожраться, но это плохое утешение для тех из нас, кто, скажем так, окажется в супе!
– Я все еще имею слово? – спокойно поинтересовался Гамаль.
– Конечно! Продолжайте, Осман!
И он со своей неизменной улыбкой обратился к Джону:
– Миссис Хевен выражается фигурально, мистер Уиллс. Каннибал, о котором она упомянула, – это, разумеется, Мун. А остров – это мир, в котором он живет. Вы, мой дорогой Уиллс, были ингредиентом для его супа целых двенадцать лет. Мун просто жрал вас, так же как и нас.
– Осман! – загудела миссис Хевен.
– Я только пытаюсь объяснить мистеру Уиллсу то, что вы хотели сказать.
– Ну ладно, переходите к делу!
– Сейчас. Здесь создалась сложная обстановка, мистер Уиллс. Представляется, что еще какой-то неизвестный нам
член нашего клуба восстал. Следуя словам миссис Хевен, можно сказать, что какой-то один ингредиент для супа Муна стал трудноперевариваемым.
– Осман!
– О, извините, дорогая. Вы так образно обрисовали картину, что мне трудно от этого отделаться. Но если без выкрутасов, сэр, то кто-то задумал убить Муна, как я догадываюсь, во время приема по случаю его дня рождения. Это было бы очень символично – убить его во время его же праздника. И если ему это удастся, мистер Уиллс, то вы, я, миссис Хевен и многие другие, как мне кажется, будут иметь повод для торжества. Мы все давно желали Обри смерти. Однако есть одно «но», и серьезное «но», мистер Уиллс.
Жара и эта игра словами не давали Джону возможности сосредоточиться. Он боялся, что если закурит, то вспыхнет пожар.
– Курите, пожалуйста, Уиллс, – предложила старая дама, будто читая его мысли. Но здесь не было никакой магии. Просто Джон непроизвольно крутил пачку сигарет в запотевших пальцах.
