— Тогда, по крайней мере, у меня есть шанс.
Джоанна рассердилась:
— Как ты можешь вести со мной такие разговоры, если через несколько недель женишься на Марии?
— Женюсь на Марии?! Откуда у тебя такие нелепые мысли? — Он был искренне удивлен.
— Я слышала, как она говорила о купленной тобой лошади, что она положит начало твоему конезаводу…
— Это был мой свадебный подарок ей и ее жениху, Роберто.
— Я уверена, что ты любил ее.
— Да, любил и люблю вот уже многие годы. Мы вместе выросли на ранчо — после того, как нас принял дед. Мария приходится мне двоюродной сестрой — она дочь моего дяди по материнской линии. Она заменяла мне сестру, который у меня никогда не было.
— О!
В это короткое восклицание Джоанна вложила всю боль и разочарование, повинна в которых была лишь она сама с ее поспешными выводами. Но Грант не дал ей времени подумать об этом. Его руки уже обнимали ее, а губы требовательно искали ее губ.
— Но это совсем не та любовь, которую я чувствую к тебе, моя дорогая.
На этот раз она не оттолкнула его, чувствуя восторг разделенной любви.
— Милая, милая Джоанна, единственная моя любовь. Я всегда знал, что это возможно. Но я — я тебе не безразличен? — бормотал он.
— Я люблю тебя, — выдохнула она, затрепетав оттого, что наконец-то может в этом признаться.
Грант откинул голову и улыбнулся:
— Так, значит, ты будешь хозяйкой моей усадьбы?
Щеки Джоанны заалели.
— Ты думаешь, это все, что мне нужно?
— Дом тебе полюбился, — поддразнил он.
— Ты совершенно меня не знаешь, если думаешь, что я готова выйти за тебя только потому, что ты его владелец!
Джоанна отвернулась, и Грант примирительно ткнулся ей носом в шею.
— В ярости ты просто неотразима!
— И поэтому ты меня бесишь? — Сжав в ладонях его лицо, Джоанна горячо прошептала: — Если ты меня любишь, я готова жить с тобой где угодно — в лачуге, в хижине, на ранчо, в дешевой квартирке, — пока мы вместе.
Она поцеловала его.
— Если я тебя люблю? И ты еще в этом сомневаешься?
И Грант с жаром принялся доказывать это, так что каждая ее жилка трепетала от малейшего его прикосновения.
Уже гораздо позже Джоанна задала извечный вопрос:
— А когда ты понял, что любишь меня?
— Почти с самого начала я почувствовал, что хочу прикасаться к тебе, целовать тебя, но решил, что меня тянет к тебе просто как к женщине. И потом, я не хотел, чтобы здесь был замешан твой контракт. Но вскоре я почувствовал, что ты вошла в мою плоть и кровь — с этой твоей увлеченностью и восхищением всем и вся и с этой детской способностью удивляться, которую люди, как правило, теряют, и я чертовски скучал по тебе, когда тебя не было рядом. — Он снова поцеловал ее. — До чего я желал вот так целовать тебя! Но всякий раз, когда мне казалось, что мы становимся ближе, между нами возникал Малкольм.
