Когда, оседлав Мерси и выводя ее из конюшни, Джоанна нежно поглаживала ее темно-коричневую шкуру и заглядывала в кроткие карие лошадиные глаза, она почувствовала вдруг внезапный прилив радости. Верхом она не ездила уже целую вечность, — а ведь лет до двадцати лошади были ее всепоглощающей страстью.
Взобравшись в седло и осторожно пустив Мерси шагом, Джоанна испытала знакомый восторженный трепет и восхищенно улыбнулась Джиллиан, которая ехала на великолепном гнедом жеребце. Джиллиан понимающе кивнула.
— Давай, давай. Все у тебя получится. Поехали.
Какое-то время они ехали шагом. Джиллиан показывала ей теплицы и участки, где выращивались овощи. Однако вскоре лошади перешли на рысь, а когда дом скрылся из виду, взяли в галоп.
Натянув поводья, Джиллиан крикнула Джоанне, чтобы та остановилась. Радостное лицо Джоанны раскраснелось, голубые глаза сияли.
— Великолепно! — воскликнула она, переводя дыхание.
Девушки спешились, присели рядом на пригорке, и Джоанна вдруг поняла, что чем больше она узнает Джиллиан, тем сильнее та ей нравится. Она была очень проста в общении, без той спеси, которая нет-нет да и проскальзывала в манерах ее брата.
— Вот наша граница, — сказала Джиллиан. — Отсюда и до самого горизонта — земли поместья Бэрдсли.
— Часть его раньше принадлежала вам?
— Да, когда-то наша граница проходила вон по тому холму, что справа от тебя.
— Вас это огорчает?.. То есть я хочу сказать, Малкольм, наверное, жалеет об этой земле?
— Ему бы не следовало жалеть о ней.
Поймав вопросительный взгляд Джоанны, Джиллиан пояснила:
— Мой отец и Эдвард Уэзерби были в свое время большими друзьями, не раз попадали вместе во всякие переделки. Но после того, как Эдвард уехал, мой отец женился и зажил спокойной жизнью. К несчастью, он много потерял на каких-то сомнительных биржевых махинациях, и Чарлз Уэзерби купил у него часть земли, чтобы отец мог избежать скандала и дать Малкольму хорошее образование.
Она потрепала своего жеребца по холке и продолжила:
— Дядюшка Чарлз — мы всегда его так называли — был очень добр к нам. Малкольм много времени проводил у него и тетушки Милдред: детей у них не было, так что он почти заменял им сына.
— Понимаю…
Джиллиан как-то странно усмехнулась.
— Не знаю, Джоанна, что-то есть в тебе такое… Я ведь до тебя никому не рассказывала нашу историю. Даже в пансионе своим подругам об этом не говорила. Хотя там я ни с кем особо и не была близка, а сразу после выпуска и вовсе потеряла с ними всякую связь.
