— А этот не нужно? — спросила она, указав на оставшийся.
— Нет, — ответил старик.
Когда сестра ушла, он вновь стал рассматривать фотографию. Врач, проводивший зверский эксперимент, был удивительно спокоен. Большая часть лица была закрыта маской.
Комиссар положил журнал в ящик столика и скрестил руки за головой. Он широко открыл глаза и смотрел в ночь, все больше и больше наполнявшую палату. Свет он не зажег.
Он любил смотреть, как через окно светятся огни города.
Когда пришла медсестра, чтобы помочь ему устроиться на ночь, он уже спал.
Утром в десять часов пришел Хунгертобель. Берлах лежал на постели, руки под головой, на одеяле лежал раскрытый журнал. Его глаза внимательно смотрели на врача. Хунгертобель увидел, что журнал был раскрыт на фотографии из концлагеря.
— Ты мне не хочешь сказать, почему побледнел как смерть, увидев эту фотографию в «Лайфе»? — спросил больной.
Хунгертобель подошел к постели, снял дощечку с кривой температуры, внимательно ее изучил, а затем повесил на свое место.
— Это была ошибка, Ганс, — сказал он. — Не стоит об этом говорить.
— Ты знаешь этого доктора Неле? — Голос Берлаха звучал взволнованно.
— Нет, — отвечал Хунгертобель. — Я его не знаю. Он просто мне кого-то напомнил.
— Сходство должно быть очень большим, — сказал комиссар.
— Да, сходство очень велико, — согласился врач и вновь беспокойно посмотрел на фотографию.
Но на ней была видна только половина лица.
— Все врачи похожи друг на друга во время операции, — сказал он.
— Кого напоминает тебе этот зверь? — безжалостно спросил комиссар.
— Все это ерунда, — ответил Хунгертобель. — Я ведь говорил тебе, что это ошибка.
— И все же ты готов поклясться, что это он, не правда ли, Самуэль?
— Ну да, — ответил врач. Он готов был поклясться, если бы не знал, что о человеке, которого он подозревает, не может быть и речи. — Давай оставим это дело в покое. Нехорошо после операции, когда решался вопрос жизни или смерти, копаться в старом «Лайфе». Этот врач, — продолжал он через некоторое время, как загипнотизированный глядя на фотографию, — был во время войны в Чили.
— В Чили, в Чили, — сказал Берлах. — Когда же он вернулся, твой человек, о котором не может быть и речи, будто он и есть Неле?
— В сорок пятом году.
— В Чили, в Чили, — сказал старик вновь. — Значит, ты не хочешь мне сказать, кого напоминает тебе эта фотография?
Хунгертобель помедлил с ответом. Вся эта история была очень неприятна для старого врача.
— Если я назову тебе имя, Ганс, ты заподозришь этого человека, — выдавил наконец он.
