Кто придумал этот Закон? Духи? Первопредки? Но ведь тот, кто создал Закон, может его изменить?! Хотя бы один раз, ради него, Мала! И ради Айрис! Никто другой, никакой Киику, не сделал для нее столько, сколько он, Мал… Подумаешь, убил мамонта! Ха! Попробовал бы он выследить лашии, убить лашии, прежде чем они схватят кого-нибудь из его сестер. Лашии умеют прятаться! Лашии без добычи не уходят! А от него, Мала, сами не ушли, даже без добычи!
…А ведь туда направлялись не только Серые Совы! И Айрис могла стать жертвой лесной нелюди … Их было только двое – лашии-самцов, и они никого схватить не успели, только готовились в засаде, где и были настигнуты лучшим охотником. Но после этого… Много раз, возвращаясь знакомой тропой после удачной охоты, лежа на своей одинокой постели или на пути в Проклятую ложбину и обратно, Мал любил вновь и вновь вспоминать тот день. Не просто вспоминать: разыгрывалось воображение, и он представлял, будто там был еще один, третий лашии, самый сильный, действительно похитивший Айрис! Вот он бежит, сжимая в грязных лапах свою жертву, уже далеко… И Мал бросает свои дротики и, почти безоружный, преследует похитителя. Наконец лашии, поняв, что не уйдет, что преследователь один, бросает свою добычу наземь и поворачивается лицом к Малу… Гримаса, в которой нет ничего человеческого… Пасть растягивается в ужасающее подобие человеческой ухмылки… Страшные, могучие лапы протягиваются вперед. Лашии уверен в легкой победе. Но он имеет дело с лучшим охотником, отбивающим… да-да! свою невесту!
Эту воображаемую схватку Мал в конце концов стал переживать почти как реальную: помогали еще и сны, в которых повторялось вновь и вновь: удушливая вонь ненавистного тела, почти сплошь покрытого рыжей шерстью, на плечах лапы, оказавшиеся намного сильнее, чем он думал… Спасительный удар коленом, после которого лашии воет от неожиданной, нестерпимой боли и ослабляет хватку… И вот уже его, Мала, пальцы стискивают жилистую шею и безжалостно давят, давят… А потом – в дело идет кинжал: охотник снова и снова вонзает его в тело своего врага и никак не может остановиться…
Но самое дорогое, самое восхитительное и в мечтах, и особенно в снах – это возвращение со спасенной Айрис на руках. Вот она приходит в себя, узнает своего спасителя… «Мал, это ты? Какое счастье!» – и ее руки обнимают совсем не по-сестрински и не по-сестрински прижимается к его изрезанной щеке ее щека. И вот…
…Иногда Мал почти верил: так все оно и было! По крайней мере
