- Нет, - сказал он наконец. - Не поеду! Потому что ничего другого нё~умею делать. Даже рыбу не могу ловить.
Его объяла тоска. Страшная тоска.
Бородатый понял. Он не уедет к той женщине, единственной на свете. У большинства мужчин не бывает "единственных", но отдельным дуракам выпадает такое счастье, вот они и страдают.
- Божественное существует, - снова заявил Хромой . - Оно кроется в деле. Неважно каком - заваривать чай или писать картины. В любой работе есть что-то божественное, даже в работе обыкновенного, рядового репортера.
Он шагал по песку. Мысли бежали впереди него.
Спокойное море казалось удивительно серым. У самого залива он увидел ее. Она сидела на том самом камне, который они притащили сюда в прошлый раз. Чтобы смотреть на море. Она любила этот остров и этот залив. Считала, что даже богам не требуется ничего больше, кроме берега и костра. А здесь можно было найти и то, и другое. Прекрасный залив, посредине острова вулкан-костер. Ей казалось, что именно на этом острове останавливались на отдых боги. Он соглашался: богам тоже нужно где-то отдыхать. Он и сам был бы не прочь родиться на берегу моря, вот только этот выбор был совсем не в его власти. Хотя он считал, что лишь в силу какой-то нелепой случайности появился на свет в забытой богом безводной долине.
Он подошел к ней. Черные волосы казались на солнце разноцветными.
Сел рядом. Она не повернулась, но почувствовала его присутствие, хотя и не слышала шагов.
Они долго молчали. На морском берегу легко молчать.
- Ну как, ты останешься? - спросила она.
Он прикрыл глаза. Он уже всё решил.
А теперь решил заново.
Вспомнил лицо капитана, только что получившего сообщение о вспыхнувшем на борту корабля пожаре, изумленное лицо молоденького пилота, обнаружившего, что оба двигателя не работают, лица уверенных в себе военных, с которых смело уверенность после взрыва ракеты, не пощадившего даже пуговиц на их парадных мундирах-, вспомнил лицо рекордсмена перед прыжком с десятиметровой вышки и публику, вскочившую на ноги, чтобы получше разглядеть кровавые пятна на поверхности бассейна, когда ее любимец плюхнулся животом, вспомнил другие картины, описанные в его репортажах, и решил.
- Я поеду.
Он не останется.
Она поежилась от порыва ветра, который еще не достиг их.
Шли они долго. Он шагал спокойно, как человек, раз и навсегда принявший решение. Наконец подошли к дому. Когда несколько дней назад он впервые попал сюда, его поразила каменная статуя у входа. Грустное божество метровой высоты. При виде его он почувствовал смутное беспокойство. Но почему? Он стал всматриваться пристальнее, чтобы понять.
