Мадам Бланш подошла, чтобы помочь Президенту снять пиджак. Он остановил ее взглядом, снял пиджак сам и засучил рукав рубашки. Из соседней комнаты доносился голос Миллеран, говорившей по телефону, затем она вошла и доложила:
— Они еще не знают. Повреждена вся линия. Они предполагают, что провод…
— Оставьте нас.
Доктор Гаффе являлся всегда в одно и то же время и почти ежедневно с серьезным видом измерял ему кровяное давление.
Однажды Президент спросил:
— Вы считаете это необходимым?
— Это прекрасная мера предосторожности.
— Вы на ней настаиваете?
Гаффе смутился. В свои годы он еще умел краснеть. Пациент внушал ему такое уважение, что когда однажды он вознамерился сделать ему укол, то стал действовать очень неловко, и мадам Бланш пришлось взять у него шприц.
— Вы придаете этому большое значение? — настаивал Президент.
— Дело в том…
— В чем?
— Мне кажется, что профессор Фюмэ тоже считает…
— Это он распорядился?
— Конечно.
— Один он?
К чему заставлять доктора лгать? Фюмэ, наверное, получил распоряжение свыше. Оттого, что Президент считался еще при жизни исторической личностью, он не имел права лечиться как ему вздумается. Все они только делали вид, что слушаются его. Но кто распоряжался ими на самом деле? Перед кем, Бог знает когда, Бог знает зачем, они отчитывались?
Не по распоряжению ли тех же лиц посетители проходили через кухню вместо того, чтобы позвонить у главного входа?
Габриэла не солгала: у Гаффе все еще были холодные руки, и Президент решил про себя, что у него преглупый вид, когда он нажимает маленькую резиновую грушу и с серьезным лицом смотрит на круглый циферблат прибора.
Он был в скверном настроении и поэтому нарочно не спросил доктора, как спрашивал обычно из вежливости: «Сколько?»
Но Гаффе все-таки пробормотал с удовлетворением, которое было не менее комичным, чем его серьезная мина:
— Сто семьдесят.
Как и накануне, и за день до этого, как ежедневно в течение многих месяцев!
— Никаких болей, никакого недомогания минувшей ночью?
— Ничего.
— А нога?
Гаффе считал его пульс, и Президент невольно задержал на докторе неприязненный взгляд.
— Никаких затруднений с дыханием?
— Никаких затруднений с дыханием, — сухо ответил он, — и могу сразу сказать вам, что мочусь нормально.
Он знал, что это будет следующим вопросом…
— Мне думается, неисправность линии…
Не слушая его, Президент надевал пиджак все с тем же недовольным видом, стараясь не встречаться взглядом с мадам Бланш, так как не хотел окончательно выйти из себя.
