Дочь паши потрясла ключом над самым его ухом. А лицо у него все такое же застылое. Будто ничего не слышит и не видит Мемо. Ждала-ждала Гюльбахар, пока он очнется, — так и не дождалась. Кинула ему ключ на колени.
— Спасибо тебе, брат. Век не забуду твоей доброты.
Мемо сидел все с тем же отрешенным видом, и Гюльбахар пришлось его покинуть.
Разлучась с Гюльбахар, Ахмед ощутил гнетущее одиночество. Неужто наяву, не во сне держал он жаркую руку девушки, вдыхал дурманящий аромат ее тела? Неужто это и впрямь не сон? — вновь и вновь спрашивал он себя. От глубочайшей радости и счастья переходил к мучительным сомнениям и отчаянию — и не было этому конца.
Вот, стало быть, почему конь остановился у дверей его дома! Так предначертал господь. Этот конь и эта девушка — дар небес, дар Горы. И он, Ахмед, должен быть достоин столь великой милости.
Так размышлял молодой горец, и перед его глазами неотступно стояла дочь паши — истый цветок гор, яркий и благоуханный.
— Дай мне кавал, — попросил он Софи.
И заиграл новую, доселе не слыханную мелодию. Наслаждались ею только Софи, Муса-бей и куропатки.
В тот день Гюльбахар скиталась по дворцу как неприкаянная. Ни к чему не притрагивалась, ничего не ела — и все думала, думала. Отец ни за что не отпустит Ахмеда. Но даже если бы отпустил, их пути навсегда разойдутся. Невозможно и помыслить, чтобы паша выдал свою дочь за простого горца. Тем более за смутьяна.
И вдруг до нее долетели звуки кавала. Она так вся и затрепетала. Словно лист под ветром. И предалась безумным мечтам. Ах, если бы Ахмед все-таки вышел на свободу. Однажды ночью он похитит ее, умчит в степь, где бродят джейраны, где раскинули свои гостеприимные шатры курды. Люди с Горы для них — выходцы из другого мира, чуть ли не святые. Но ведь у отца, как и у всех османцев, руки длинные. Куда бы они с Ахмедом ни забрались, хоть на край света, все равно изловит их и убьет. Эта мысль будто огнем опаляла ее сердце.
«Сегодня же ночью пойду к Ахмеду!» — решила она. Страшно только, как бы отец не проведал. Крут он на расправу, никого не пощадит — ни ее, ни Ахмеда, ни Мемо. Но почему Мемо ведет себя так странно? Не взял такие дорогие вещи? Без слова отдал ей ключ.
Гюльбахар старалась не вспоминать о Мемо, о его полных боли глазах, гнала его образ прочь, но все тщетно. Давно уже заметила она что-то странное в отношении к ней Мемо. Почему он так предан ей — разобьется, но выполнит любую ее просьбу?
Итак, решено, сегодня ночью она пойдет к Ахмеду. И не только сегодня, а если удастся, то и завтра, и послезавтра. Но как попросить ключ у Мемо? Как посмотреть в его полные боли глаза? Выполняя ее просьбу, он терпит муки смертные. Этого нельзя, невозможно не замечать!
