Гошин спустился во двор, пересек небольшую лужайку, разбитую перед домом, и вышел за украшенную коваными завитками калитку на безлюдную улицу. Держа в одной руке два пластиковых стаканчика, а в другой бутылку «Наири», он направился к дому генерала, который находился по диагонали через два участка. Неторопливые шаги Сергея, звонким эхом отражаясь от погруженных в сон домов и многократно вторясь в абсолютной тишине, разносились далеко по всей округе. Мокрый асфальт, подсвеченный рефлекторами уличных фонарей и необычайно огромной луной, поблескивал в ночи, переливаясь тысячами огоньков, сверкающих в мелких осколках крохотных зеркал холодных осенних луж. Пройдя два участка и остановившись у дома бывшего силовика, Гошин стал пристально всматриваться во мрак двора, пытаясь увидеть сквозь зазоры между металлических прутьев, венчавших кладку ограждения, своего соседа.
– Виктор Семенович… Виктор Семенович, – тихонько, обращаясь в темноту, позвал пенсионера Сергей.
В ответ послышался резкий скрипящий звук. Но звук шел совершенно с другой стороны, от коттеджа через дорогу напротив. Сергей обернулся и увидел, как, громко хлопнув дверью, от строения отделилась темная фигура и стремительно направилась к нему, издавая звонкий топот, больше напоминающий цоканье копыт. Холодок пробежал по спине Гошина. Он стоял и растерянно смотрел, не зная, что предпринять. Но, когда, оказавшись всего метрах в пятнадцати от него, субъект издал душераздирающий крик и не останавливаясь, ринулся к опешившему Сергею, нервы его не выдержали и он бросился бежать. Разовые стаканчики и коньяк полетели в разные стороны. Преодолев в одно мгновенье расстояние до своего дома и укрывшись за прочной металлической калиткой, Гошин замер в ожидании дальнейших событий. Не прошло и пары секунд, как с неимоверной силой калитку стал кто-то трясти.
– Что вам надо? – закричал перепуганный мужчина. – Я полицию вызову! Прекратите немедля!
– Впусти-и-и! – услышал он жуткий, леденящий душу голос.
Сергей вбежал в дом. Захлопнув за собой дверь, не раздумывая, бросился наверх, в спальню, где в прикроватной тумбе хранился травматический пистолет. Когда Гошин был уже на лестнице, внизу послышался стук, и входная дверь, затрещав под чьими-то тяжелыми ударами, заходила ходуном. В тумбочке пистолета не оказалось. «Куда делся? Черт побери! Света переложила? Зачем она это сделала?! Надо полицию вызывать». Удары, не ослабевая, продолжали сыпаться на дребезжащее дверное полотно.
