Костромин опять подал Даше руку, и она благодарно схватилась за нее.
В роскошном кабинете Александры Модестовны Михаил Петрович, будто именно он был директором пансиона, потребовал от ребят объяснений.
Девочки молчали, опустив головы.
– Что? Страшно признаваться в своих неблаговидных поступках? – грозно рявкнул Михаил Петрович.
– Ничего неблаговидного в наших поступках нет, – встал со своего места Алексей. – Вы прекрасно знаете, почему Леру заперли в вашем пансионе. Тут ее держали, как в тюрьме… Мы должны были встретиться, чтобы наконец объясниться.
– Объяснились? – довольно ядовито поинтересовался Михаил Петрович.
– Объяснились, – кивнул Алексей.
– А что теперь прикажешь ее родителям докладывать?
– А зачем им что-то докладывать? Вот она, Лера, живая и невредимая! Будет у вас по-прежнему учиться.
– А ты?
– А я, естественно, уйду домой, – спокойно произнес Алексей.
– И будешь сюда таскаться? – гневно спросил Михаил Петрович.
– Я буду не «таскаться», а приходить… Иногда… Если позволите…
– Конечно, не позволим, потому что в условиях договора с родителями Веденеевой записано, чтобы никаких лиц мужского пола к ней в гости не допускать, – тут же возразил Михаил Петрович.
– Не спорь с ними, Алеша, – подала свой опять ослабевший голос Лера. – Теперь ведь это не имеет значения. Мы же договорились.
Нахмурившись, Алексей сел на свое место, и только по его напряженно сплетенным пальцам было понятно, как он волнуется и переживает.
– Так, с этими выяснили, – Михаил Петрович повернулся к Костромину. – А ты кто такой и что здесь делаешь?
– А он мой… друг! – поспешила сказать Даша.
– Еще одна смертельная любовь? – усмехнулся Михаил Петрович.
– Да, – храбро ответила Казанцева и почувствовала, как Сашка, сидящий на диванчике рядом, сжал ее пальцы. И от этих пальцев вверх по Дашиной руке стала подниматься горячая волна, которая, добравшись до лица, охватила его таким пламенем, что Даша вынуждена была, как только что мечтала, спрятать его на Сашкином плече – потому что до груди было не дотянуться.
– И что же нам с вашими любовями делать? – почему-то вдруг сбавил свой грозный тон Михаил Петрович.
Костромин кивнул на Леру с Алексеем:
– Просто разрешить им иногда встречаться, хотя бы по выходным.
Михаил Петрович на это его заявление почему-то ничего не ответил, а Даша подумала, что Сашка зря кивнул только на подругу с приятелем, мог бы и на них с Дашей намекнуть. До чего же недогадливый человек этот Костромин! Неужели он сжимал ее пальцы только в знак солидарности в борьбе против директрисы и воинственного Михаила Петровича? Неужели обнимал ее в темных залах Северного Корпуса только для того, чтобы она не боялась? Неужели с ним не произошло то же, что с ней? Разве он не чувствует, что все не зря, что они не случайно встретились?..
