В половине двенадцатого Александр Ильич вызвал такси и отправился в дачный поселок у Рябого озера. По дороге он попросил завезти его в разного рода магазины и накупил дорогих продуктов на целый полк, пару бутылок коньяка, вино для дам и для них же – два фантастически красивых букета, которые научились составлять и украшать уже и в провинции.
Дом Якушевых существенно отличался от остальных построек дачного поселка. Почти каждый второй был обит вагонкой, которую в этой местности, видимо, считалось модным обжигать паяльной лампой до появления черных пятен и полос, как на березовых стволах. Колькин дом представлял собой уменьшенный вариант бывшего главного продовольственного магазина Григорьевска, выполненного в стиле модного тогда сталинского ампира, то есть с лепниной под крышей и ложными колоннами у входа. Дом строил еще Якушев-старший, бывший директор григорьевской овощебазы, очень состоятельный по тем временам человек. Участок Ирининых родителей, опять же в отличие от других, был огорожен добротным кирпичным забором с мощной калиткой, закрытой на серьезный, похоже, чугунный засов. Вербицкий попросил водителя посигналить, и почти сразу на крылечко выбежала сама Ирина в спортивном костюме. Александра Ильича будто резко толкнуло в грудь. Она опять живо напомнила ему Галочку.
– Здравствуйте, Александр Ильич, – приветливо поздоровалась женщина, открывая калитку. После того как в вагоне их отношения были выяснены до конца, Ирина перестала бросать на него саркастические взгляды. Питерский банкир стал для нее теперь всего лишь другом родителей, бывшим их одноклассником. Она приняла у него из рук один букет, с довольным видом сунула в него нос, вдохнула пряный запах осенних цветов и сказала: – Пойдемте в дом! Я ничего никому не говорила! Вот родители удивятся! А уж обрадуются! Они давно гостей не встречали.
– Ирочка! Ты с кем там? – раздался из открытой двери женский голос. Если бы Вербицкий не знал, что матерью Ирины является Люська Скобцева, никогда не догадался бы, что голос принадлежит именно ей. Оказывается, стареют даже голоса…
– Это, мама, к вам с отцом приехали…
– Кто? – прозвучало уже совсем близко, и в дверь протиснулась безобразно полная женщина с редкими седыми волосами, остриженными очень коротко.
– Говорит, что одноклассник! – радостно произнесла Ирина и даже подмигнула Вербицкому.
Александр Ильич застыл на добротном каменном крыльце, с ужасом взирая на то, что сделало время с признанной красавицей школы № 1 имени В. И. Ленина Люсей Скобцевой. Вместо яркой брюнетки с талией, утянутой в рюмочку, перед ним стояла бесформенная седая старуха с тремя подбородками. Ее водянистые глаза, когда-то поражавшие своей знойной чернотой, смотрели на приезжего недоверчиво и даже, пожалуй, с испугом.
