– Почему?
– Потому что неположено.
– Почему неположено?
– Потому что на вас, молодой человек, микробы и вирусы, а здесь находятся новорожденные дети.
Этот довод показался Вербицкому убедительным, он медленно поднялся со стула и старческой походкой, сильно припадая на больную ногу, поплелся к выходу из кабинета. Санников П. В. опередил его, резким жестом распахнул дверь и зычно крикнул в глубину пустынного коридора:
– Дуся!!! Проводи молодого человека, а то он как-то… не того…
Тетя Дуся, уже облаченная в свежий халат, мгновенно материализовалась из ниоткуда, как сказочное То – Не Знаю Что, и бережно подхватила бледного Сашу под локоток. Впоследствии Вербицкий никак не мог вспомнить, каким образом в то утро добрался из роддома домой. Зато он на всю жизнь запомнил тот день, когда Галочку выписали из этого славного медицинского учреждения. Он пошел ее встречать один, уговорив родственников с обеих сторон не вмешиваться. Саше казалось, что он, напялив на лицо маску взрослого, спокойного и уверенного в себе человека, сможет уговорить Галочку не отчаиваться словами завотделения Санникова В. П. Они с женой и в самом деле люди еще очень молодые, и все самое главное у них, конечно же, впереди. А о погибшем ребенке особо сокрушаться не стоит, потому как он мог бы впоследствии вырасти таким же гадом, каким был его гнусный папаша. А поскольку ребенку не удалось появиться на свет, то они с Галочкой могут начать все сначала в самом лучшем виде, учитывая, что последнее время их отношения были очень доверительными, нежными и… в некоторой степени… любовными. В той самой степени, в какой позволяли последние недели беременности.
Все нравоучительные и утешительные слова застряли у Вербицкого в горле, когда две медсестры под руки вывели к нему его жену, Галочку. Собственно, это была уже не Галочка, а жалкая голубоватая тень. Со сбившимся дыханием, с огромными полубезумными глазами и спутанными серыми волосами, разметавшимися по плечам, она живо напомнила выброшенную на берег дочь морского царя.
– Сашшшшшшша… – проговорила она, непомерно долго протянув несчастную «ш», и рухнула ему на грудь. Молодой муж подхватил Галочку на руки и отнес в загодя приглашенное и заранее оплаченное такси.
Три дня молодая женщина просидела в углу дивана, поджав ноги и уткнувшись лицом в колени. Она не плакала. Она ничего не говорила, разве что иногда поднимала серое старушечье лицо к мужу и произносила все время одно и то же: длинное и шипящее – Сашшшшша… Казалось, что вокруг Гали сгустился воздух, образуя пока еще прозрачную, но уже плотную сферу, сквозь которую не могли проникнуть ни утешения, ни вопросы, ни предложения. Мало того, от этой сферы, как от упругого мячика, отскакивал и разлетался в мелкие бесполезные брызги мощный поток Сашиной любви.
